ГЛАВА ПЯТАЯ
Диалектика простого и сложного труда – это один из самых малоразработанных вопросов во всей марксистской экономической теории. Не случайно даже в наиболее полном советском учебнике политической экономии капиталистического способа производства для экономических высших учебных заведений и факультетов ему посвящен всего-навсего один коротенький абзац из пяти строк:
«Труд, производящий товар, является простым трудом, если он не требует особого обучения, и сложным, если он требует специальной подготовки, обучения. Простой труд – труд неквалифицированный, сложный труд – труд квалифицированный. Всякий сложный труд выступает как умноженный простой труд»1.
Столь ограниченные размеры отведенного для освещения обсуждаемой важнейшей проблемы материала в специальном издании объемом более пятисот страниц означают фактически полное бессилие перед ней марксистской политической экономии. И в этом нет ничего удивительного: в рамках марксовой формулы для структуры стоимости товара действительно научное понимание диалектики простого и сложного труда попросту невозможно, а сам главный ее вопрос о способах сведения (редукции) сложного труда к простому принципиально неразрешим. Проиллюстрируем данное обстоятельство более подробно путем изложения взглядов на указанную проблему самого К. Маркса.
1) Теоретический тупик
Изначально необходимость дифференциации труда по его сложности, т. е. введения категорий простого и сложного труда, возникла у Маркса под влиянием того очевидного факта, что различные виды труда создают за одинаковые промежутки времени разные стоимости. И это при том, что количественные затраты собственно абстрактного труда, который по словам самого нашего автора «есть затрата человеческого мозга, нервов, мускулов, органов чувств и т. д.»2, могут быть тоже совершенно одинаковыми. «Предполагаем ли мы, по крайней мере, беря рабочее время как меру стоимости, - вопрошает он в работе «Нищета философии», - что рабочие дни эквивалентны и что день одного человека стоит дня другого? Нет»3. Поэтому, объясняя свое понимание абстрактного труда как меры стоимости в работе «К критике политической экономии», К. Маркс показательно делает в заключение этого многословного объяснения одну очень короткую, но чрезвычайно значимую оговорку:
«…Труд, создающий новую стоимость, - пишет он там, - есть абстрактно-всеобщий труд… Меновые стоимости различной величины… представляют собой нечто большее или меньшее, большие или меньшие количества того простого, однородного, абстрактно-всеобщего труда, который образует субстанцию меновой стоимости. Спрашивается, как измерять эти количества? Или, вернее сказать, спрашивается, каково количественное бытие самого этого труда, ибо количественные различия товаров, как меновых стоимостей, суть лишь количественные различия овеществленного в них труда. Как количественное бытие движения есть время, точно также количественное бытие труда есть рабочее время… Различие в продолжительности самого труда является единственным различием, свойственным ему, предполагая данным его качество»4.
Уточним последнюю мысль Маркса. Стоимость любого товара согласно проповедуемой им трудовой теории стоимости определяется количеством общественно необходимого абстрактного труда, затраченного на его производство. Т. е. количеством затраченной живой человеческой энергии. Если известно количество этой энергии, затрачиваемой в единицу времени, иначе говоря – если задана интенсивность абстрактного труда, то для определения его суммарных затрат достаточно просто умножить данную интенсивность на полное количество единиц рабочего времени, в течение которого труд продолжался. При таком условии действительно «различие в продолжительности самого труда является единственным различием, свойственным ему», а стоимость любого товара может измеряться затраченным на его производство общественно необходимым рабочим временем.
Но Маркс в заключительной фразе приведенного сейчас своего высказывания говорит о данности вовсе не интенсивности труда (видимо предполагая это условие само собой разумеющимся), а именно его качества! Т. е. о совершенно особой экономической категории, характеризующей абстрактный труд именно с точки зрения его способности создавать различную стоимость даже при неизменных количественных затратах тех же мозга, нервов, мускулов и т. д., т. е. человеческой энергии в целом. Другими словами, в дополнение к количественной мере абстрактного труда, определяющей связанную с ним стоимость, он вводит теперь еще и меру его качества, также способную весьма существенно влиять на величину созданной в итоге стоимости. А значит вообще можно говорить о множественности видов самого абстрактного труда, каждый из которых характеризуется определенным уровнем качества или сложности.
Приняв такую версию, действительно следует особо оговорить, что прямое измерение стоимости количеством затраченного абстрактного труда или, соответственно, рабочего времени, в течение которого он продолжался, возможно только «предполагая данным его качество». Что и делает, как мы видели, сам К. Маркс. Но тогда возникает следующий неизбежный вопрос: а можно ли при этом вообще измерять стоимость количеством труда, если она дополнительно еще зависит и от его качества? Маркс отвечает на него положительно, объясняя данный свой вывод в «Нищете философии» следующим образом: «Если три рабочих дня различных работников будут относиться друг к другу как 1, 2, 3, то всякое изменение в относительной стоимости их продуктов будет пропорционально этим же числам – 1, 2. 3. Таким образом, можно измерять стоимость рабочим временем, несмотря на неравенство стоимости различных рабочих дней; но чтобы применять подобную меру, нужно иметь сравнительную шкалу стоимости различных рабочих дней; эта шкала устанавливается конкуренцией»5.
Итак, по мнению Маркса, стоимость все-таки можно измерять количеством затраченного общественно необходимого абстрактного труда или общественно необходимого рабочего времени, но «чтобы применять подобную меру, нужно иметь сравнительную шкалу стоимости различных рабочих дней». Но как в таком случае следует формировать уже саму названную шкалу или, в общем случае, как измерить собственно качество труда как таковое? Простое утверждение, что упомянутая шкала стоимости различных рабочих дней «устанавливается конкуренцией» мало чем помогает, ибо никак не объясняет сам данный процесс по существу (подробнее об этом немного ниже). И потому в работе «К критике политической экономии» сам прекрасно осознающий отмеченную проблему К. Маркс предлагает следующий конкретный метод ее преодоления:
«Для понимания определения меновой стоимости рабочим временем, - пишет он там, - необходимо… сведение труда к простому, так сказать, бескачественному труду… Чтобы измерять меновые стоимости товаров заключающимся в них рабочим временем, нужно свести различные виды труда к лишенному различий, однородному, простому труду, - короче, к труду, который качественно одинаков и различается поэтому лишь количественно. Это сведение представляется абстракцией, но это такая абстракция, которая в общественном процессе производства происходит ежедневно»6.
Согласимся с приведенным утверждением нашего автора о необходимости сведения всех видов труда к единому, однородному, бескачественному труду, что действительно поможет абстрагироваться при исчислении стоимости от такой характеристики трудовых затрат, как их качество. Но теперь возникает следующий краеугольный вопрос: каким образом должно производиться само указанное сведение? В той же «К критике политической экономии» К. Маркс, задаваясь именно данным вопросом, дает на него следующий показательный ответ: «Как быть со сложным трудом, который возвышается над средним уровнем как труд более высокой насыщенности, большего удельного веса? Труд этого рода сводится к сложенному простому труду, простому труду возведенному в степень, так что, например, один день сложного труда равен трем дням простого труда. Здесь еще не место рассматривать законы, управляющие этим сведением. Но что такое сведение происходит – очевидно, ибо в качестве меновой стоимости продукт самого сложного труда является в определенной пропорции эквивалентом продукта простого среднего труда и, следовательно, приравнивается к определенному количеству этого простого труда»7.
Позже в «Капитале» Маркс снова повторяет ту же мысль, но уже в несколько ином виде: «Сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что такое сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и, следовательно, сама представляет лишь определенное количество простого труда. Различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленными обычаем. Ради простоты в дальнейшем изложении мы будем рассматривать всякий вид рабочей силы непосредственно как простую рабочую силу – это избавит нас от необходимости сведения в каждом частном случае сложного труда к простому»8.
И далее в другом месте: «…В каждом процессе образования стоимости высший труд всегда должен сводиться к среднему общественному труду, например один день высшего труда к Х дням простого труда. Следовательно, мы избежим излишней операции и упростим анализ, если предположим, что рабочий… выполняет простой средний общественный труд»9.
Вот, пожалуй, и весь ответ Маркса на вопрос о способе сведения сложных видов труда к бескачественному простому, т. е. о методе измерения качества труда в целом. Но ведь он абсолютно ничего не проясняет по поводу обсуждаемой сейчас проблемы, т. к. по-прежнему остается открытым главный вопрос о том экономическом отношении, которое связывает сложный труд с простым. В том числе, в частности, и о собственно реализующей его конкретной математической операции, поочередно принимающей у нашего автора форму сложения, возведения в степень, умножения и т. д. и т. п.
Правда, в «К критике политической экономии» К. Маркс особо отмечает, обратите внимание, что «здесь еще не место рассматривать законы, управляющие сведением» сложного труда к бескачественному простому. Т. е. дает понять, что эти законы, во-первых, принципиально существуют и обязательно должны быть, в конце концов, подробно раскрыты, но к их всестороннему исследованию, во-вторых, он планирует вернуться только в последующих разделах задуманного своего обширного научного труда. Однако в «Капитале» Маркс уже резко изменяет эти свои планы и «ради простоты в дальнейшем изложении» попросту снимает сам главный вопрос об указанных важнейших законах с повестки дня как якобы несущественный. (А на самом деле - из-за окончательного осознания полного собственного бессилия перед данной проблемой в рамках своего принципиально ошибочного понимания структуры стоимости товара в целом.)
Но подавляющее большинство его не столь продвинутых в логическом отношении сторонников данного обстоятельства, конечно, не поняло, вполне удовлетворившись ничем не помогающими в рассматриваемом вопросе вынужденными марксовыми заклинаниями с перечислением фактически ничего не объясняющих фактов. О том, что «различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленными обычаем». «Что… в качестве меновой стоимости продукт самого сложного труда является в определенной пропорции эквивалентом продукта простого среднего труда и, следовательно, приравнивается к определенному количеству этого простого труда». Что «в каждом процессе образования стоимости высший труд всегда должен сводиться к среднему общественному труду» и, «следовательно, мы избежим излишней операции и упростим анализ, если предположим, что рабочий… выполняет простой средний общественный труд» и т. д. и т. п.
Что же касается его слов о том, что «это сведение представляется абстракцией, но это такая абстракция, которая в общественном процессе производства происходит ежедневно», то по их поводу вообще хотелось бы поговорить отдельно. Дело в том, что абстрагирование от различий между простым и сложным трудом при исследовании непосредственно не связанных с этими различиями вопросов, бесспорно, вполне допустимо и даже целесообразно, т. к. действительно позволяет «избежать излишней операции и упростить анализ». Но при поиске ответа на вопрос о самих глубинных принципах рассматриваемого «сведения высшего труда к среднему общественному труду» предложение просто «рассматривать всякий вид рабочей силы непосредственно как простую рабочую силу» по понятным причинам совершенно не приемлемо. Это как раз тот «частный случай», когда «законы, управляющие сведением» сложного труда к бескачественному простому», являются главным объектом проводимого анализа. И, следовательно, абстрагирование от них равносильно здесь попросту отказу от самого анализа ввиду тщательно скрываемой неспособности к таковому.
То же самое можно сказать и о неоднократно упоминавшихся уже ссылках на тот очевидный факт, что «различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленными обычаем». (В более краткой форме эта же мысль была ранее выражена Марксом, напомним, следующим образом: «Сравнительная шкала стоимости различных рабочих дней… устанавливается конкуренцией».) Подобный характер проявления имеют при рыночной экономике все без исключения экономические законы вообще, но изучение глубинных причин этих законов, тем не менее, как раз и является важнейшей задачей политической экономии. Другими словами, если на основании самих упоминаемых Марксом фактов, доказывающих лишь объективность свойственных общественному производству экономических законов, абстрагироваться от изучения их самих, то политическая экономия как наука просто перестанет существовать!
Как раз по этой основной причине, заметим напоследок, хорошо понимавший все сейчас нами сказанное Фридрих Энгельс при комментировании в «Анти-Дюринге» обсуждавшихся в настоящем разделе весьма расплывчатых высказываний о простом и сложном труде из «Капитала» вынужден был сначала подчеркнуть в их частичное оправдание, что это «место у Маркса… очень коротко»10. А затем, при фактическом повторении подробно разбиравшегося нами выше марксового тезиса о том, что «сведение сложного труда к простому совершается путем определенного общественного процесса за спиной производителей, - прямо дополнить его следующими важнейшими словами, - процесса, который здесь, при изложении теории стоимости, может быть только констатирован, но еще не объяснен»11. Но в том-то и беда, что и в дальнейшем этот процесс как у самого Маркса, так и у его многочисленных последователей, просто констатируется, нигде не находя для себя адекватного объяснения. От такого объяснения просто абстрагируются, еще более укорачивая, как мы видели, и без того предельно краткое изложение данной принципиальнейшей проблемы.
Таким образом, можно уже окончательно констатировать, что главный вопрос настоящей главы о методе измерения качества труда, принимающий, в конечном счете, форму вопроса о способах сведения сложных видов труда к универсальному простому, повисает в воздухе. Ответа на него в теории К. Маркса нет и, как уже говорилось в преамбуле к ней, принципиально быть не может.
2) Очевидная взаимосвязь
Для того, чтобы действительно найти выход из описанного теоретического тупика, необходимо, прежде всего, правильно сформулировать сам вопрос о сложном и простом труде. Ведь в действительности тема анализируемого сейчас диалектического отношения гораздо глубже: о взаимосвязи двух важнейших экономических категорий – стоимости продукта и стоимости производящей его рабочей силы! Именно в таком виде и должен был быть поставлен в итоге данный вопрос самим Марксом, исходя хотя бы уже из следующего его же собственного важнейшего рассуждения в «Капитале»: «Труд, который имеет значение более высокого, более сложного труда по сравнению со средним общественным трудом, есть проявление такой рабочей силы, образование которой требует более высоких издержек, производство которой стоит большего рабочего времени и которая имеет поэтому более высокую стоимость, чем простая рабочая сила. Если стоимость этой силы выше, то и проявляется она зато в более высоком труде и овеществляется поэтому за равные промежутки времени в более высоких стоимостях»12.
Почему же Маркс так и не смог развить эти свои фундаментальные мысли и окончательно установить в итоге те буквально бросающиеся после них а глаза закономерности, которые и связывают напрямую «более высокую стоимость» квалифицированной рабочей силы с «более высокими стоимостями», в которых и «овеществляется» свойственный ей более высокий труд? Ответ лежит на поверхности: из-за в целом ошибочного понимания природы стоимости самой рабочей силы. Вспомним, что именно затраты на развитие, как одна из составляющих совокупных затрат на производство рабочей силы человека, были поняты Марксом, о чем подробно говорилось в третьей главе, совершенно правильно, и в результате абсолютно справедливо отнесены им на ее собственную стоимость. А так как связь качества труда с уровнем развития выполняющей его рабочей силы постоянно подтверждается повседневной практикой, то и сама мысль о взаимозависимости создаваемой этим трудом стоимости и собственной стоимости рабочей силы была для нашего автора полностью естественной.
Но осознать сам факт связи и строго сформулировать стоящие за ней законы – это далеко не одно и то же. И перейти от первого ко второму К. Марксу помешало именно то, что трактовка остальной, помимо собственно затрат на развитие, главной части совокупных затрат по производству рабочей силы так и осталась у него совершенно ошибочной. А ведь влияние этой части затрат, связанных с общим выращиванием из ребенка полностью готового к полноценному труду здорового взрослого индивидуума, на итоговое качество его рабочей силы, и, следовательно, результативность его труда как источника стоимости, так же бесспорно, как и собственно затрат на развитие. Но заменив при определении стоимости рабочей силы затраты на выращивание нашего рабочего затратами на его увековечивание, т. е. на выращивание его детей, действительно не имеющими никакой связи со стоимостью производимого им продукта, К. Маркс утратил в итоге полностью саму возможность полноценного анализа выявленной им важной закономерности.
В результате проблема высокого и низкого по своему качеству труда была сведена им к узкому вопросу о труде квалифицированном и неквалифицированном, в рамках которого найти правильное решение всей общей задачи о высококачественном и низкокачественном труде целиком было просто невозможно. В таком же виде, как показано в самом начале главы, формулируется эта проблема и в современной марксистской литературе. И только после исправления нами в первой и третьей главах главной исходной ошибки, допущенной Марксом при определении стоимости самой рабочей силы, непосредственная связь таковой со стоимостью собственно конечного продукта предстала уже во всей своей необходимой полноте и наглядности. А именно – как прямая зависимость произведенной трудом рабочего стоимости не только от частных затрат на развитие, но и от полных затрат на производство его рабочей силы целиком.
Это позволило нам пересмотреть далее в четвертой главе общие взгляды К. Маркса на исходные принципы формирования полной стоимости всех товаров в целом (включая структуру этой стоимости) и понять на данной основе, наконец, сами глубинные причины подмеченной им явной взаимосвязи итоговой стоимости конечного продукта со стоимостью участвовавшей в его производстве рабочей силы. Выяснилось, что стоимость последней попросту входит составной частью в полную сумму стоимости данного продукта, ибо затраченный на производство рабочей силы труд по существу должен рассматриваться в качестве одной из предварительных последовательных фаз того совокупного трудового процесса, благодаря которому и создается итоговый товар. А отсюда уже неотвратимо следует и сам главный здесь для нас вывод: различия в стоимости продуктов труда разного качества объясняются просто переносом на эти продукты в каждом отдельном частном случае объективно различной собственной стоимости производящей их рабочей силы! В этом и состоит сама искомая нами строгая закономерность, полностью снимающая все недоразумения в отношении понимания сущности качества труда.
Маркс в принципе не мог постичь до конца, к нашему глубочайшему сожалению, данную тривиальную, в общем-то, логику, подчеркнем еще раз напоследок, именно потому, что этому напрямую препятствовала протаскиваемая им воспроизводственная в целом концепция в понимании стоимости рабочей силы. «Распалась связь времен» - эта знаменитая шекспировская фраза лучше всего передает, на наш взгляд, все то, что действительно происходило тогда в его мышлении в результате подмены исходных затрат на выращивание рабочего при определении названной важнейшей категории иррациональными затратами на выращивание его детей!
На этом настоящую главу можно бы было и закончить, но для окончательной ясности мы постараемся далее ответить еще на несколько относительно второстепенных частных вопросов, касающихся, прежде всего, самих категорий простого и сложного труда как таковых.
3) Диалектика простого труда
Для ответа на основной многократно обсуждаемый Марксом вопрос о способе сведения сложного труда к бескачественному простому необходимо, прежде всего, дать точное определение самому простому труду как особой экономической категории. Собственные взгляды нашего автора на данный счет лучше всего изложены им в следующих основных высказываниях:
«Эта абстракция всеобщего человеческого труда, - пишет он по интересующему нас сейчас вопросу в «К критике политической экономии», - существует в среднем труде, который в состоянии выполнять каждый средний индивидуум данного общества, это – определенная производительная затрата человеческих мышц, нервов, мозга и т. д. Это – простой труд (…[«необученный труд»], называют его английские экономисты), которому может быть обучен каждый средний индивидуум и который он, в той или другой форме, должен выполнять. Самый характер этого среднего труда различен в разных странах и в разные эпохи культуры, однако он выступает как нечто данное в каждом существующем обществе. Простой труд составляет подавляющую часть общей массы труда в буржуазном обществе, как в этом можно убедиться из любой статистики»13.
Практически те же мысли выражены К. Марксом по данному поводу и в «Капитале»: «Конечно, - подчеркивает он там, - сама человеческая рабочая сила должна быть более или менее развита, чтобы затрачиваться в той или иной форме. Но в стоимости товара представлен просто человеческий труд, затрата человеческого труда вообще. Подобно тому, как в буржуазном обществе генерал или банкир играет большую роль, а просто человек – очень жалкую, точно так же обстоит здесь дело и с человеческим трудом. Он есть расходование простой рабочей силы, которой в среднем обладает телесный организм каждого обыкновенного человека, не отличающегося особым развитием. Простой средний труд, хотя и носит различный характер в различных странах и в различные культурные эпохи, тем не менее, для каждого определенного общества есть нечто данное»14.
Приведенные сейчас определения простого труда, как легко заметить, являются во многом неоднозначными. В целом в них можно найти, по меньшей мере, четыре лишь на первый взгляд взаимосвязанных между собой (а потому как бы даже подтверждающих в итоге друг друга, чего инстинктивно и стремился, видимо, добиться их перечислением К. Маркс), подхода. Но в действительности при предложенном Марксом их понимании эти подходы, напротив, существенно противоречат один другому, о чем мы теперь и поговорим подробнее. Начнем же данный разговор для облегчения осмысления названного обстоятельства с рассмотрения только двух наиболее очевидных из используемых Марксом трактовок простого труда. Одной из них можно считать его исходное утверждение о том, что таковой «существует в среднем труде, который в состоянии выполнять каждый средний индивидуум данного общества». С другой же стороны наш автор также одновременно настаивает и на том, что это все же «необученный труд», который соответствует способностям «каждого обыкновенного человека, не отличающегося особым развитием». Но совместимы ли между собой данные конкретные его утверждения?
Первый же непредвзятый взгляд на этот вопрос позволяет дать на него в итоге сугубо отрицательный ответ. Данный вывод очевиден уже потому, что средний труд, если относиться к данному понятию достаточно строго, должен пониматься как результат математического усреднения всех имеющихся в обществе видов труда, и, следовательно, принципиально не может быть отождествлен с самым низким из них. Ибо в общем случае обязательно должен быть принципиально выше последнего. Правда Маркс, видимо ощущая данное противоречие в своих рассуждениях (ведь в высочайшем чувстве логики ему никак не откажешь), выдвигает в качестве особого способа его хотя бы частичного преодоления еще один, третий уже на сей раз, вариант определения того же просто труда. Теперь он дополнительно утверждает, что «простой труд составляет подавляющую часть общей массы труда в буржуазном обществе, как в этом можно убедиться из любой статистики». Т. е. предлагает считать простым труд наиболее распространенного в обществе качества.
При одновременном сочетании всех трех отмеченных сейчас подходов действительно может по сути дела оказаться, что определяемый любым их них конкретный результат будет с очень малой погрешностью совпадать с итоговыми результатами двух остальных. (Если названая «подавляющая часть общей массы труда» является одновременно еще и трудом наименьшего качества.) Но истинная гармония, однако, все равно не будет окончательно достигнута – при любой не равной нулю погрешности, сколь бы малой она ни была, средний, самый низкокачественный и самый распространенный труд по-прежнему оказываются принципиально различными категориями. А если указанная погрешность все-таки будет в предельном частном случае реально сведена к нулю, то полностью отпадет и сам вопрос о делении труда на простой и сложный, ибо весь общественный труд попросту будет в данной ситуации качественно однородным. Поэтому все отмеченные выше противоречия между рассмотренными возможными вариантами трактовки категории простого труда остаются в итоге полностью в силе.
Но может быть действительно правильным является какой-то один из подробно проанализированных сейчас вариантов, основными из которых являются, понятно, опять же два первых из них? Так что обсудим теперь данный вопрос для каждого из этих двух по отдельности. Нетрудно видеть, что первый вариант определения простого труда, отождествляющий его со средним в обществе, в трактовке Маркса только затрудняет дальнейший анализ, ничем не помогая при этом по существу. Ведь при таком подходе приходится иметь дело не только с высшими по отношению к определенному подобным образом простому сложными видами труда, но и с низшими, менее сложными, или, что то же самое, более простыми. В результате возникает порочный круг: с одной стороны простой труд должен служить основой для сведения к нему более сложного, а с другой стороны сложный, которым теперь выступает принятый в качестве «бескачественного» средний труд – для более простого. Очевидно, что подобное положение дел ровным счетом ничего не прибавляет к пониманию экономической сущности как простого, так и любого абстрактного труда вообще.
Оно свидетельствует лишь о принципиальной ошибочности самой обсуждаемой сейчас марксовой концепции отождествления простого труда со средним – последний во всех случаях остается просто результатом определенной математической операции, не несущей никакой логической нагрузки и никак не связанной в итоге с объективными экономическими законами. Данная оценка среднего труда нисколько не может быть опровергнута к тому же многократными повторениями Марксом тезиса о том, что «он выступает как нечто данное». Этот полемический прием, т. е. декларирование данности того или иного положения дел в качестве доказательства справедливости своих предположений о его истинных причинах, как мы уже неоднократно видели и еще не раз будем иметь возможность убедиться в дальнейшем, обычно употребляется как раз в тех особых случаях, когда более строгих аргументов попросту нет и быть не может. (Из-за ошибочности самого обсуждаемого утверждения.)
Вырваться из описанного сейчас порочного круга можно только одним очевидным способом: принять в качестве неоспоримого главного условия требование об отсутствии в обществе труда более простого, чем простой по определению. Т. е. обратиться, прежде всего, к собственно второму варианту трактовки простого труда как самого низкого по своему качеству. Чувствуя буквально нутром данное обстоятельство, Маркс и настаивает поэтому на том, что простой труд – это одновременно и труд «необученный», а значит – самый низкий по его пониманию в обществе. О том же говорит, в конце концов, и сам по себе факт выбора им в итоге в качестве названия для обсуждаемого всеобщего универсального труда именно термина «простой», а не «средний».
Но почему же в таком случае Маркс все же не рискнул отказаться от собственно среднего труда уже полностью и окончательно? Да как раз потому, что он так и не сумел увязать обученность или необученность труда с величиной создаваемой им стоимости простым и ясным экономическим отношением. И в итоге попросту вынужден был держаться одновременно и за явно скомпрометировавшую себя в его же собственных глазах резервную концепцию среднего труда, как за определенную вспомогательную подпорку, способную заслонить собой в умах не очень внимательных читателей явную несостоятельность самого автора в его попытках адекватно разрешить обсуждаемую важнейшую проблему.
Зная же теперь правильное решение данной задачи, принципиально устраняющее необходимость в каких-либо надуманных дополнительных построениях, мы легко можем довести, наконец, до ума и собственно описанную основную марксову трактовку категории универсального простого труда, как труда однозначно простейшего. Для этого мы должны, понятно, прямо сопоставить, во-первых, само качество абстрактного труда, т. е. его способность создавать стоимость конечного продукта, с собственной стоимостью выполняющей его рабочей силы, справедливо полагая при этом, что наинизшему уровню качества труда соответствует и наименьшей размер затрат на ее собственное производство. И к тому же считать простейшим, во-вторых, не просто необученный, как у Маркса, т. е. самый малоквалифицированный труд, выполняемый рабочей силой с самым низким уровнем частных затрат на ее развитие, а тот, который является функцией рабочей силы с наименьшей ее общей стоимостью в целом. Но какая же полная стоимость рабочей силы может считаться в таком случае действительно минимальной, как по-настоящему правильно ее следует определить?
Конечно, в каждой стране можно попытаться найти такое конечное значение полной стоимости рабочей силы, которое на данный момент будет для нее наименьшим. Но, с одной стороны, оно обязательно будет отличаться от подобной величины в других странах и, что не менее важно, постоянно будет изменяться с течением времени, что в итоге не позволит использовать определенный таким образом простой труд в качестве всеобщего измерителя стоимости безотносительно к месту и времени измерения. А с другой стороны нет никакой гарантии, что стоимость выбранной таким способом простой рабочей силы будет действительно минимальной! Ведь в любой стране и в любое время всегда может найтись рабочая сила с хоть не намного, но с еще более низкой стоимостью, и выбранная нами, следовательно, не может считаться заведомо отвечающей изначальному требованию. А поскольку указанные принципиально неустранимые недостатки свойственны любому конечному значению стоимости выбранной простой рабочей силы вообще, то избежать их полностью можно только в одном единственном случае – если принять в качестве минимальной стоимость идеализированной рабочей силы с нулевыми затратами человеческого труда на ее собственное производство.
Таким образом, действительно простым, единым для всех времен и народов, может быть только абстрактный труд, совершаемый идеализированной рабочей силой с нулевым значением собственной трудовой стоимости. А поскольку таковой в реальности не существует, то может показаться, что обсуждаемая здесь проблема вообще не имеет своего решения, ибо все рассмотренные на данный момент попытки Маркса найти адекватное определение для категории простого абстрактного труда оказались, в конечном счете, попросту не состоятельны. Не будем, однако, торопиться с итоговыми выводами, а попробуем лучше еще раз внимательно приглядеться все к тем же основополагающим словам нашего автора о способах разрешения названной проблемы, которые были весьма подробно процитированы еще в самом начале настоящего раздела.
«Конечно, сама человеческая рабочая сила должна быть более или менее развита, чтобы затрачиваться в той или иной форме, - словно специально отвечает он в приведенном там высказывании из «Капитала» на возникшие у нас сейчас сомнения. - Но в стоимости товара представлен просто человеческий труд, затрата человеческого труда вообще»! «Это – определенная производительная затрата человеческих мышц, нервов, мозга и т. д.», - опять же словно специально конкретизирует Маркс особо саму основополагающую мысль о «просто человеческом труде» в приведенном там же соответствующем высказывании из «К критике политической экономии». И в свете обсуждаемого в настоящем разделе главного вопроса мы, наконец, должны теперь уже прямо заявить, что данные базовые слова нашего автора и представляют собой в действительности тот самый специально оставленный нами «на десерт» четвертый вариант его понимания простого абстрактного труда, который и является на самом деле единственно правильным.
Но сам К. Маркс, к сожалению, этой своей выдающейся находки по большому счету так и не заметил. Она лишь промелькнула в процитированных сейчас его коротких высказываниях наряду со всеми гораздо более многочисленными остальными, сваленными фактически в одну большую маловразумительную кучу в безуспешных попытках автора так или иначе разрешить важный для него глобальный вопрос об измерении качества труда. Но в рамках своего ущербного понимания структуры стоимости товара, проистекающего из ложной трактовки стоимости самой рабочей силы, добиться искомого решения данной задачи, повторим в очередной раз, Маркс в принципе не мог. И потому буквально вынужден был вопреки абсолютно оправданным собственным логическим порывам фактически отказаться, в конечном счете, от вырвавшихся случайно в рассмотренном частном случае наружу скрытых своих правильных внутренних представлений.
А между тем предложенное им невзначай решение, как ни странно прозвучит данная мысль, буквально мгновенно устранило бы все обсуждавшиеся выше противоречия между рассматривавшимися в настоящем разделе многочисленными марксовыми вариантами определения простого труда, делая их всех принципиально правильными. Ведь провозглашенный сейчас одинаковый для всех возможных случаев «просто человеческий труд» является одновременно и средним в обществе (ибо других попросту нет), и «самым распространенным» в нем (по той же причине), и, наконец, если угодно, и «самым низким». (Как, впрочем, и самым высоким при желании тоже.) Другими словами, это просто хорошо знакомый нам обычный единый абстрактный труд, если только, подчеркнем, обязательно правильно учитывать абсолютно все его объективные затраты. И главное – те конкретные из них, которые связаны с производством самой рабочей силы, если уж ее стоимость в реальности не является собственно нулевой. Но как раз с этой-то задачей и не смог справиться в итоге, как мы знаем, К. Маркс, чем и обусловлены все описанные его многочисленные проблемы.
4) Еще раз о двойственности
Итак, первостепенное значение для правильного понимания различий в стоимости продукта того или иного труда имеет, как мы выяснили, обязательность учета затрат абстрактного труда во всех без исключения последовательных фазах единого процесса изготовления этого продукта. На заключительном этапе данного единого процесса, непосредственно производящем уже сам конечный продукт, включение в итоговую стоимость последнего затрат труда, имевших место при реализации более ранних предварительных фаз, реализуется, как было ранее показано, путем переноса на готовый продукт стоимости потребленных именно на этом этапе внешних и внутренних средств производства. Таким образом, именно указанный перенос стоимости и играет решающую роль в объяснении зачастую весьма существенных различий в трудовой стоимости товаров даже при приблизительно одинаковых затратах единого абстрактного труда на заключительных этапах их изготовления.
Если же говорить более конкретно о возможных причинах различий в стоимости продуктов именно квалифицированного и неквалифицированного труда, и вообще труда рабочей силы различного качества, то они, как уже абсолютно ясно, объясняются просто переносом на готовый продукт принципиально различной собственной стоимости самой рабочей силы. Вовсе не требуя, таким образом, подчеркнем еще раз особо, введения какой-либо дифференциации по качеству самого по себе абстрактного труда. Но последний факт, что принципиально важно, отнюдь не означает, однако, полного отрицания подразделения по качеству как самой рабочей силы в целом, так и ее непосредственной функции – человеческого труда вообще. Просто категория качества применима для характеристики не абстрактной его стороны, как ошибочно думал К. Маркс, подлежащей в действительности, повторим снова и снова, лишь количественному измерению, а конкретной, что мы и должны показать теперь для окончательной ясности.
Для этого кратко напомним, прежде всего, что, по мнению самого нашего автора, «двойственная природа… труда, - как образно формулирует он свое отношение к данному принципиальнейшему для него вопросу в «Капитале», - …является отправным пунктом, от которого зависит понимание политической экономии»15. Подробно мы уже обсуждали данную проблематику, напомним, во второй главе, но сейчас еще раз повторим для большей определенности, что чрезвычайно гордившийся открытием указанной двойственности труда К. Маркс так описал ее основную суть в том же своем главном научном труде: «Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле, - и в этом своем качестве одинакового, или абстрактного человеческого, труд образует стоимость товаров. Всякий труд есть, с другой стороны, расходование человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своем качестве конкретного полезного труда он создает потребительные стоимости»16.
Но говоря о двойственности труда вообще как единства его абстрактной и конкретной сторон, соответствующих двум характеристикам производимого им товара: стоимости и потребительной стоимости такового, мы теперь должны рассмотреть проявление такой же двойственности еще в двух диалектически взаимосвязанных экономических вопросах. Это, во-первых, двойственность результата самого конкретного труда, и, во-вторых, вытекающая из нее двойственная природа полной трудовой стоимости товара вообще и субъективной ее составляющей в частности. Проявляющаяся в разделении указанных категорий на вновь созданную и перенесенную части, о чем подробно говорилось в предыдущей главе и затем неоднократно упоминалось в настоящей. Такое разделение имеет смысл, подчеркнем специально еще раз, только при анализе определенного конкретного процесса труда, например, того же прядения, но полностью теряет его при общем разговоре о всех последовательных фазах единого совокупного процесса изготовления пряжи. Трактующего «рабочее время, заключающееся в материале труда и средствах труда…, совершенно таким же образом, как если бы оно было затрачено просто на более ранней стадии процесса прядения» (см. примечание 3 к предыдущей главе).
Поэтому и о переносе на конечный продукт стоимости потребленных средств производства, следствием которого является обсуждаемая двойственность его собственной трудовой стоимости, всегда можно говорить только условно, применительно к практическим задачам конкретного анализа. И никогда не забывая при этом следующего принципиально важного замечания К. Маркса в «Капитале»: «В средствах производства вообще потребляется их потребительная стоимость, путем потребления которой труд создает продукты. Стоимость их в действительности не потребляется, а потому не может быть и воспроизведена. Она сохраняется, но не потому, что с ней самой совершается какая-то операция в процессе труда, а потому, что та потребительная стоимость, в которой она первоначально существовала, хотя и исчезает, но исчезает лишь в другой потребительной стоимости. Поэтому стоимость средств производства опять появляется в стоимости продукта, но, строго говоря, не воспроизводится. Производится новая потребительная стоимость, в которой вновь появляется старая меновая стоимость»17.
Но применительно к какому-либо отдельному процессу труда, как уже было сказано, представляющему собой в определенной мере заключительное звено в единой цепи общего процесса производства изготавливаемого на данной стадии продукта, перенос стоимости является объективной реальностью и служит основой для деления итоговой стоимости этого продукта на вновь созданную и перенесенную части. В этом смысле и можно говорить о двойственной природе самой стоимости товара. Однако и сам перенос, и связанная с ним двойственность итоговой стоимости обязаны своим существованием, как теперь видно, по сути дела исходной двойственности самого конкретного труда, который не только создает потребительную стоимость конечного продукта, но и играет, как показал сам К. Маркс, важнейшую роль в процессе формирования его трудовой стоимости. И обусловлен данный принципиальный вывод тем очевидным обстоятельством, что именно конкретный полезный труд по мысли нашего автора и приводит в движение весь механизм переноса на стоимость готового продукта стоимости потребленных при его изготовлении средств производства.
Маркс сам настолько ясно осветил этот важнейший момент при анализе процесса переноса стоимости в «Капитале», что имеет смысл полностью привести здесь данное его весьма объемное рассуждение почти без сокращений:
«Это перенесение совершается во время превращения средств производства в продукт, - пишет он там, используя для примера главным образом все тот же процесс прядения, - в процессе труда. Оно совершается посредством труда. Но каким образом? Рабочий не работает вдвойне в одно и то же время: один раз, для того чтобы своим трудом присоединить к хлопку стоимость, а другой раз, для того чтобы сохранить старую стоимость хлопка, или, что то же самое, для того чтобы на продукт, на пряжу, перенести стоимость хлопка, который он перерабатывает, и веретен, которыми он работает. Старую стоимость он сохраняет путем простого присоединения новой стоимости. Но так как присоединение новой стоимости к предмету труда и сохранение старых стоимостей в продукте суть два совершенно различных результата, достигаемых рабочим в одно и то же время, хотя в это время он работает не вдвойне, то эта двойственность результата, очевидно, может быть объяснена лишь двойственным характером самого его труда. В одно и то же время труд, в силу одного своего свойства, должен создавать стоимость, а в силу другого свойства должен сохранять и переносить стоимость.
Каким образом рабочий присоединяет рабочее время, а потому и стоимость? Всегда только в форме своего целесообразного производительного труда. Прядильщик присоединяет рабочее время только тем, что он прядет, ткач только тем, что он ткет, кузнец только тем, что он кует. И только вследствие той целесообразной формы, в которой он вообще присоединяет труд, а потому и новую стоимость, вследствие прядения, ткачества, ковки, средства производства – хлопок и веретена, пряжа и ткацкий станок, железо и наковальня – становятся элементами созидания продукта, любой потребительной стоимости. Старая форма их потребительной стоимости исчезает, однако только затем, чтобы появиться в новой потребительной стоимости. Но уже при рассмотрении процесса образования стоимости оказалось, что, поскольку потребительная стоимость потребляется целесообразно для производства новой потребительной стоимости, рабочее время, необходимое для создания использованной потребительной стоимости, составляет часть рабочего времени, необходимого для создания новой потребительной стоимости.
Т. е. представляет собой рабочее время, переносимое с потребленных средств производства на новый продукт. Следовательно, рабочий сохраняет стоимости потребленных средств производства или переносит их на продукт как составные части стоимости последнего не путем присоединения своего труда вообще, а вследствие особого полезного характера, вследствие специфически производительной формы этого присоединяемого труда. Как такая производительная деятельность – прядение, ткачество, ковка, - труд одним своим прикосновением воскрешает средства производства, он превращает их в факторы процесса труда и соединяется с ними в продукте… Таким образом, в своем абстрактном общем свойстве, как затрата человеческой рабочей силы, труд прядильщика присоединяет к стоимости хлопка и веретен новую стоимость, а в своем конкретном, особенном, полезном свойстве, как процесс прядения, он переносит на продукт стоимость этих средств производства и таким образом сохраняет их стоимость в продукте. Отсюда и двойственность результата труда, совершаемого в одно и то же время»18.
Итак, именно конкретный труд, как теперь уже окончательно понятно, и определяет двойственный характер стоимости товара, выполняя роль своеобразного переносчика на созидаемый им новый продукт стоимости потребляемых при этом средств производства. При расширенном же понимании последней категории за счет включения в нее также и внутренних по отношению к человеку средств труда, т. е. его полезных личных качеств, способствующих успеху осуществляемого им производственного процесса, конкретный труд предстает еще, в дополнение к ограниченному пониманию К. Маркса, и как переносчик на продукт стоимости самой рабочей силы. И определяет, тем самым, двойственность не только полной трудовой стоимости товара в целом, но и ее особой субъективной составляющей, связанной непосредственно с трудящимся человеком. Эта важнейшая функция конкретного труда и лежит, таким образом, в основе различий в стоимости продуктов, производимых рабочей силой различного качества. А значит, и само введенное Марксом понятие качества труда должно быть отнесено в действительности вовсе не к «абстрактному общему» труду (как он сам его однозначно характеризует в процитированном сейчас красноречивом высказывании), а именно к труду, сошлемся на ту же цитату, «конкретному, особенному».
Таким образом, мы можем теперь уже окончательно констатировать, что провозглашенная все-таки, в конце концов, Карлом Марксом принципиально ошибочная концепция множественности видов абстрактного труда, различающихся якобы по своему качеству, прямо противоречит, в том числе, и приведенным сейчас его же собственным абсолютно правильным исходным утверждениям. И знаменует тем самым фактический отказ от таковых, а заодно и от главной своей идеи о принципиальной двойственности человеческого труда вообще. Ибо произведенный им в данном случае итоговый перенос выполняемой именно конкретным трудом функции быть единственным выразителем всех возможных качественных «особенностей» общего понятия на «общую» по определению его абстрактную противоположность, означает прямое внесение в названную главную идею почти полностью перечеркивающей ее неизбежной путаницы. Что крайне отрицательно сказалось, в конечном счете, и на всей марксовой теории в целом.
Абстрактный человеческий труд, как физиологическое расходование жизненной энергии человека, всегда принципиально един и только благодаря этому как раз и подлежит в результате универсальному количественному исчислению, определяя в итоге, согласно концепции нашего автора, само количество созданной трудовой стоимости. Никаких особых способов повысить при фиксированных затратах жизненной энергии сам размер указанной стоимости принципиально не существует. Но при всем этом, однако, как уже многократно говорилось выше, в ходе соответствующих экономических рассуждений необходимо очень строго следить за тем, чтобы не потерялись ненароком относительно малозаметные по причине их удаленности в прошлое отдельные составляющие указанного единого труда. От чего и не смог уберечься, к сожалению, сам К. Маркс, в связи с чем ему и пришлось в итоге пытаться как-то вернуть затем эти изначально потерянные составляющие, связанные с производством самой рабочей силы. К несчастью он так и не нашел при решении данной задачи ничего лучшего, чем попросту прибегнуть, в конце концов, к противоестественному отказу как раз от принципиального единства собственно абстрактного труда.
Интересно отметить, к слову, что все высказанные сейчас мысли, пусть и в несколько упрощенной форме, практически полностью содержатся в процитированном самим же Фридрихом Энгельсом в его знаменитой работе «Антидюринг» обширном высказывании собственно Е. Дюринга. Этот автор прямо упрекает в нем Маркса именно за то, что у него «в полной неясности остается представление о том, как следует мыслить различную стоимость так называемого квалифицированного труда…
Мы исходим из того, - поясняет Дюринг свою точку зрения, - что рабочее время одного индивида признается совершенно равноценным рабочему времени другого, и приходится только следить за теми случаями, когда при квалифицированных работах к индивидуальному рабочему времени одного лица присоединяется рабочее время других лиц… Следовательно, дело обстоит не так, как туманно представляет себе г-н Маркс, будто где-либо рабочее время само по себе имеет большую стоимость, чем рабочее время другого лица, потому что в первом из них как бы сгущено большее количество среднего рабочего времени;
нет, всякое рабочее время, без исключения и принципиально, - следовательно, без необходимости выводить сначала какую-либо среднюю, - эмоционально возражает против такого понимания Дюринг, - совершенно равноценно, и при рассмотрении работ какого-либо лица, как и при рассмотрении каждого готового продукта, нужно только выяснить, сколько рабочего времени других лиц скрыто в том, что на первый взгляд представляется затратой только его собственного рабочего времени.
Для строгой значимости теории, - подводит он окончательный итог, - совершенно не важно, что именно будет тем, что не могло бы получить особого свойства и особой работоспособности без рабочего времени других людей, - будет ли этим применяемое рукой орудие производства, или сама рука, или даже голова. Между тем г-н Маркс в своих рассуждениях о стоимости не может отделаться от мелькающего на заднем плане призрака квалифицированного рабочего времени»19.
Сразу подчеркнем, что мы в целом не знакомы с подходом обсуждаемого сейчас автора к большинству разнообразных экономических проблем, но в частном вопросе о простом и сложном труде, как нам представляется, он действительно сумел увидеть и показать то, чего не увидели и не поняли многие другие. А именно – что «для строгой значимости теории совершенно не важно», о каком средстве труда идет речь. Будет ли им «применяемое рукой орудие производства, или сама рука, или даже голова»! В итоге «всякое рабочее время… совершенно равноценно, и при рассмотрении работ какого-либо лица… нужно только выяснить, сколько рабочего времени скрыто» в применяемых им внешних и, что особенно важно, внутренних по отношению к нему самому средствах производства. (Т. е. в его собственной рабочей силе.) «Между тем г-н Маркс в своих рассуждениях о стоимости не может отделаться от мелькающего на заднем плане призрака квалифицированного рабочего времени». Очень жаль, что Ф. Энгельс так и не обратил должного внимания на главное рациональное зерно, заключенное в процитированных им самим эмоциональных словах Е. Дюринга.
Впрочем, при реальном принятии за основу данного вроде бы не очень важного рационального зерна попросту разрушилась бы, в конечном счете, уже действительно главная (по словам самого Энгельса) вершина всей марксовой экономической концепции - теория прибавочной стоимости. Чего допустить он, понятно, принципиально не мог.
5) Простой и сложный конкретный труд
Вернемся вновь к рассмотренному в предыдущем разделе важнейшему выводу К. Маркса о принципиальной двойственности итогового результата самого по себе конкретного труда, являющегося, как было там показано, прямым следствием его исходной идеи об общей двойственности человеческого труда в целом. «Простым количественным присоединением труда присоединяется новая стоимость, - отмечает он, например, в «Капитале», имея в данном исходном случае в виду именно абстрактную сторону обсуждаемого единого понятия, - вследствие же особого качества присоединяемого труда, - переносится теперь акцент уже на его вторую конкретную составляющую, - старые стоимости средств производства сохраняются в продукте. Это двустороннее действие одного и того же труда, как следствие двойственного характера последнего, наглядно обнаруживается в различных явлениях»20. И прежде всего оно напрямую проявляется при определенном условном взгляде на происходящее, констатируем уже окончательно, именно в подчеркиваемой самим нашим автором результирующей двойственности непосредственно стоимости товара.
А также, как прямое отражение таковой, - и в аналогичной двойственности результата самого конкретного труда, не только создающего потребительную стоимость продукта, в чем и состоит его основное предназначение, но и косвенно участвующего еще дополнительно в рамках отмеченного понимания реальности в формировании к тому же и собственно перенесенной части трудовой стоимости последнего. Как раз при реализации этой второй его функции и «обнаруживается», как было показано, сама категория сложности конкретного труда, о которой мы и хотим поговорить теперь в заключение подробнее. И в том числе адекватно определить, наконец, во избежание возможных недомолвок, все те же исходные понятия простого и сложного труда, которые в действительности относятся, как теперь уже всем ясно, именно и только к труду конкретному. Причем для обладания этими особыми характеристиками названный конкретный труд должен рассматриваться уже, понятно, как переносчик на продукт стоимости не просто потребленных при его изготовлении обычных внешних средств производства, как это только и предполагает Маркс, но еще и дополнительно внутренних их аналогов, непосредственно связанных с самим человеком.
Речь идет, в конечном счете, разумеется, о переносе на продукт стоимости потребляемой в процессе его производства рабочей силы, исходные различия в величине которой и объясняют, таким образом, различия в размере создаваемой ею в итоге полной стоимости. Отсюда прямо следует, к слову, что создающий (путем описанного переноса) минимально возможную итоговую стоимость простой конкретный труд является функцией имеющей минимально возможную же собственную стоимость рабочей силы, которую как раз и нужно называть, соответственно, тоже собственно простой. При действительно же строгом подходе, как мы установили ранее, таковой нужно считать, в конечном счете, гипотетическую рабочую силу с попросту нулевой собственной стоимостью, хотя в реальности она существовать, разумеется, не может. И значит любой конкретный труд, совершаемый реальной рабочей силой с отличной от нуля конечной собственной трудовой стоимостью, при таком итоговом понимании простого труда является, соответственно, трудом сложным. Его принципиальное отличие от простого как раз и состоит в том, что сложный конкретный труд обязательно присоединяет к стоимости своего продукта перенесенную стоимость изготовившей этот продукт рабочей силы.
Идеализированный же простой конкретный труд такой привилегии, естественно, лишен, т. к. в данном единственно мыслимом частном случае перенесенная часть субъективной составляющей стоимости продукта строго равна, разумеется, нулю. И в этом, подчеркнем еще раз, нет ничего необычного: «Если бы средство производства не имело стоимости и потому ему было бы нечего утрачивать, - специально оговаривает Маркс возможность такой ситуации в «Капитале», - т. е. если бы оно не было продуктом человеческого труда, то оно не передавало бы продукту никакой стоимости. Оно служило бы для образования потребительной стоимости, не участвуя в образовании меновой стоимости. Так обстоит дело со всеми средствами производства, которые даны природой, без содействия человека: с землей, ветром, водой, железом в рудной жиле, деревом в девственном лесу и т. д.»21. Но ведь и сама идеализированная простая рабочая сила по существу тоже «дана природой без содействия человека» и потому выступает в определенном понимании «средством производства, не имеющем стоимости». А значит и являющийся ее прямой функцией идеализированный простой конкретный труд тоже служит в действительности только «для образования потребительной стоимости, не участвуя в образовании субъективной составляющей стоимости меновой», ибо переносить на таковую в данном гипотетическом случае попросту нечего.
Подчеркнем, однако, во избежание возможного недопонимания, что в отличие от всех прочих «средств производства» любой рабочей силе, равным образом и сложной, и простой, всегда есть что «утрачивать» - это сама данная природой жизненная энергия человека. Именно поэтому конкретной стороне труда всегда обязательно сопутствует абстрактная, как специфическая характеристика сугубо человеческой деятельности. В производстве потребительной стоимости могут участвовать любые объекты природы: неодушевленные средства производства, одушевленные (например, скот), сам человек. Но только последний способен одновременно формировать у этой потребительной стоимости такое экономическое качество, как ее трудовая стоимость. И объясняется данная избирательность самим предметом анализа экономической науки, центральным пунктом изучения которой является именно человеческая производственная деятельность. Особую роль в каковой как раз и играют прежде всего затраты внутренней жизненной энергии человека, принимающие форму затраченного единого абстрактного труда.
В этой своей форме они и становятся основой для исчисления важнейшей категории марксистской политической экономии – трудовой стоимости товара (собственно в «Капитале» называемой в большинстве случаев для краткости просто «стоимостью»), играющей в марксовых теоретических построениях главенствующую роль. А поскольку любой реальный конкретный труд (как простой, так и сложный) всегда связан с определенными затратами внутренней энергии человека, то, будучи исходно конкретно-полезным, он своей абстрактной стороной обязательно формирует при этом еще и стоимость соответствующего продукта, причем стоимость принципиально новую.
Однако собственно сложный конкретный труд, как уже было сказано, не ограничивает субъективную составляющую стоимости своего продукта только созданной его абстрактной половиной новой стоимостью. Потому что дополнительно присоединяет к таковой, как теперь выяснилось, еще и перенесенную стоимость выполняющей его самой сложной рабочей силы. Иначе говоря, к овеществленному в субъективной составляющей стоимости продукта живому абстрактному труду он добавляет такой же абстрактный труд, но только в накопленной ранее прошлой его форме. Так что вполне можно в итоге сказать, что с точки зрения субъективной составляющей стоимости товара только идеализированный простой конкретный труд, по определению никак не связанный с накопленным в рабочей силе возможным прежним абстрактным трудом, имеет в качестве своей парной категории живой абстрактный труд в действительно кристально чистом виде. А в результате и сам абстрактный труд, и вся связанная с ним вновь созданная стоимость вообще, могут быть теперь теоретически определены (опять же с точки зрения сугубо субъективной составляющей стоимости товара) как проявления идеализированного простого конкретного труда, выполняемого идеализированной же простой рабочей силой.
Конечно, человек рождается неспособным к непосредственному производительному труду и для его итогового превращения в полноценную рабочую силу необходимы обязательные затраты обеспечивающего это превращение целенаправленного труда (как других людей, так и его самого тоже), дополняющего сотворенное природой. Поэтому простая рабочая сила с нулевым уровнем затраченного на ее производство предварительного труда сама по себе является, понятно, чистой абстракцией, но это поистине такая научная абстракция, которая чрезвычайно полезна при соответствующих теоретических исследованиях. Связан же данный наш вывод в рассматриваемом конкретном случае с двумя особыми моментами, первый из которых состоит в возможности представления простой рабочей силы с позиций собственно полезного конкретного труда, как уже выше отмечалось, особым средством производства с нулевой стоимостью. Что имеет место, подчеркнем еще раз, и в реальной действительности, о чем не устает напоминать в своих трудах, к слову, и сам К. Маркс:
«Подобно тому, как первоначально процесс труда совершается между человеком и землей, существующей без его содействия, - пишет он, например, в «Капитале», - так и теперь в процессе труда все еще принимают участие средства производства, которые даны природой и не представляют собой соединения вещества с человеческим трудом»22. «Природа в такой же мере источник потребительных стоимостей (а из них-то ведь и состоит вещественное богатство), как и труд, который сам есть проявление одной из сил природы, человеческой рабочей силы»23, - словно специально намекает Маркс уже непосредственно на саму идеализированную простую рабочую силу в работе «Критика Готской программы». И, наконец, еще одна подытоживающая все сказанное мысль из того же «Капитала»: «Сам человек, рассматриваемый как наличное бытие рабочей силы, есть предмет природы, вещь, хотя и живая, сознательная вещь, а самый труд есть материальное проявление этой силы»24.
Перейдем, однако, ко второму важному моменту, позволяющему использовать абстрактное понятие простого конкретного труда для лучшего проникновения в глубинную суть обсуждаемых явлений. Связан он, на сей раз, с тем, что всякий реальный конкретный труд, который, конечно же, является трудом сложным, в интересах научного анализа всегда можно представить для удобства в виде идеализированного простого конкретного труда, использующего заключенное в самом трудящемся человеке специальное орудие производства. Оно, как и все другие, внешние по отношению к человеку средства производства, самостоятельно создавать стоимость, разумеется, не может, но благодаря производительному потреблению его конкретным трудом последний одновременно с созиданием повышенной потребительной стоимости переносит также на продукт и не равную в общем случае нулю собственную стоимость данного орудия. Таким образом, всякий сложный конкретный труд выступает по сути дела как идеализированный простой конкретный труд, использующий с целью повышения своей производительности особое внутреннее орудие производства и увеличивающий благодаря этому на величину его стоимости итоговую стоимость своего продукта.
Фактически все сейчас нами сказанное, за исключением, понятно, самой главной здесь идеи об особом внутреннем орудии труда, всегда присущем любому трудящемуся человеку, прекрасно в целом выразил, подчеркнем, опять-таки сам Карл Маркс, чрезвычайно образно осветивший этот вопрос в следующем показательном высказывании из «Капитала»: «В то время как производительный труд превращает средства производства в элементы образования нового продукта, с их стоимостью совершается переселение души. Из потребленного тела она переселяется во вновь сформированное тело. Но это переселение души совершается как бы за спиной действительного труда. Рабочий не может присоединять нового труда, следовательно, не может создать новую стоимость, не сохраняя старых стоимостей, потому, что он должен присоединять труд каждый раз в определенной полезной форме, а присоединять его в полезной форме он не может, не превращая продуктов в средства производства нового продукта и не перенося тем самым их стоимости на продукт. Следовательно, сохранять стоимость посредством присоединения стоимости это есть природный дар проявляющейся в действии рабочей силы – живого труда…»25.
Итак, подведем в завершение определенные итоги, провозглашенная нашим автором исходная задача сведения сложных видов труда к простому относится, во-первых, отнюдь не к принципиально единому универсальному абстрактному труду, как ошибочно думал Маркс, а к его диалектической противоположности - труду конкретному. Благодаря осмыслению данного факта и сам механизм названного сведения, во-вторых, оказывается, в целом, прост и естественен: каждый сложный конкретный труд в интересах научного анализа всегда может быть представлен для удобства в виде идеализированного простого конкретного труда, вооруженного особым внутренним по отношению к рабочему орудием с конечной собственной трудовой стоимостью. (Равной стоимости его рабочей силы.) Именно различиями в величине этой стоимости и объясняются различия в стоимости продуктов различных по своей сложности видов конкретного труда.
Таким образом, нам удалось полностью раскрыть в настоящей главе все те реальные экономические закономерности, которые стоят на самом деле за категориями сложности труда или его качества. И это, помимо всего прочего, выступает еще одним прямым подтверждением принципиальной верности сделанных нами изначально общих выводов в отношении действительно правильного понимания важнейшей для обсуждаемой теории К. Маркса категории стоимости рабочей силы.
1. Политическая экономия. Учебник для экономических вузов и факультетов.
Т.1 Капиталистический способ производства / Румянцев А. М., Козлов Г. А.,
Милейковский А. Г. и др. – 5-е изд., доп. - М.: Политиздат, 1982. - С.62.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.23, С.81.
3. Там же. - Т.4, С.88.
4. Там же. - Т.13, С.15-16.
5. Там же. - Т.4, С.89.
6. Там же. - Т.13, С.16-17.
7. Там же. - С.17.
8. Там же. - Т.23, С.53.
9. Там же. - С.209.
10. Там же. - Т.20, С.182.
11. Там же. - С.183
12. Там же. - Т.23, С.208-209.
13. Там же. - Т.13, С.17.
14. Там же. - Т.23, С.53.
15. Там же. - С.50.
16. Там же. - С.55.
17. Там же. - С.218-219.
18. Там же. - С.210-212.
19. Там же. - Т.20, С.202.
20. Там же. - Т.23, С.212.
21. Там же. - С.215.
22. Там же. - С.195.
23. Там же. - Т.19, С.13.
24. Там же. - Т.23, С.214.
25. Там же. - С.217-218.