ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Полный анализ вопроса о заработной плате, как и всех отношений собственности и распределения вообще, не входит в целом в перечень экономических проблем, запланированных к рассмотрению в первой части настоящей книги, о чем специально отмечалось еще в преамбуле к таковой, предваряющей самую первую главу. А затем повторялось при необходимости в ряде соответствующих случаев по мере дальнейшего изложения. Но нам все же очень бы хотелось перекинуть в заключение небольшой мостик от заканчивающейся уже первой части ко второй и показать сугубо предварительно в настоящей по сути дела дополнительной главе тот неизбежно тупиковый результат в понимании собственно заработной платы, к которому неотвратимо привела, в конце концов», К. Маркса воспроизводственная главным образом трактовка стоимости самой рабочей силы. Почему мы и рассмотрим здесь предельно коротко хотя бы самые общие представления нашего автора о сущности непосредственно заработной платы.
Для этого мы воспользуемся, прежде всего, его специальными рассуждениями на затронутую тему в многократно цитировавшейся уже ранее относительно небольшой, но чрезвычайно важной работе «Заработная плата, цена и прибыль», сопроводив их затем собственными комментариями. Чтобы ни в коей мере не исказить при этом сам глубинный смысл авторской концепции, мы постараемся привести все значимые высказывания Маркса по отмеченной проблеме практически без сокращений. Тем более что его язык в названной работе, представляющей собой в действительности текст знаменитого доклада, прочитанного им в 1865 году в Генеральном Совете I Интернационала, очень образен и доходчив.
1) «Все хорошо, прекрасная маркиза, дела идут и жизнь легка»
Начнем со следующего яркого заявления К. Маркса, справедливо критикующего явно ошибочную точку зрения члена названного Интернационала Уэстона: «Если кто-нибудь, - точно и остроумно замечает он, - читая лекцию о температуре, начнет [просто] разглагольствовать о высокой и низкой температуре, то этим он никому никаких знаний не сообщит. Он прежде всего должен сказать, как определяется точка замерзания и точка кипения и сообщить, что эти отправные точки устанавливаются естественными законами, а не прихотью тех, кто продает термометры или изготавливает их. Гражданин же Уэстон, говоря о заработной плате и прибыли, не только не сумел вывести из экономических законов такие отправные точки, но даже не почувствовал необходимости искать их. Он удовольствовался тем, что принял ходячие обывательские выражения низкого и высокого, как нечто имеющее точно определенный смысл, хотя совершенно очевидно, что заработную плату можно назвать высокой или низкой лишь по сравнению с некоторым масштабом, с помощью которого измеряется ее величина.
Он не сможет мне сказать, почему за определенное количество труда дается определенная сумма денег. Если он мне ответит – это определяется законом предложения и спроса, то я тотчас же его спрошу – а каким же законом регулируются сами предложение и спрос? - и подобный ответ сразу поставит его в тупик… Если же вы не признаете предложение и спрос законом, регулирующим заработную плату, то я еще раз повторяю свой вопрос: почему за определенное количество труда дается определенная сумма денег?
Но посмотрим на дело с более широкой точки зрения: если вы вообразите, будто предложением и спросом в конечном счете определяется стоимость труда или какого-либо другого товара, то весьма ошибетесь. Предложение и спрос регулируют только временные колебания рыночных цен. Они могут объяснить, почему рыночная цена товара поднимается выше его стоимости или падает ниже его стоимости, но они никак не могут объяснить самое эту стоимость. Предположим, что предложение и спрос взаимно уравновешиваются, или, как говорят экономисты, взаимно покрываются. Ведь в тот самый момент, когда эти противоположные силы становятся равными, они взаимно парализуют друг друга и перестают действовать в том или другом направлении. В тот момент, когда между предложением и спросом устанавливается равновесие и потому они перестают действовать, рыночная цена товара совпадает с его действительной стоимостью, с нормальной ценой, вокруг которой колеблются его рыночные цены. Поэтому при исследовании природы этой стоимости нам нет никакого дела до временных воздействий предложения и спроса на рыночные цены. Это относится как к заработной плате, так и к ценам всех других товаров»1.
Дав, таким образом, исчерпывающе убедительное доказательство принципиальной необходимости отыскания в первую очередь при научных исследованиях того по настоящему строгого «естественного закона», который действительно устанавливает искомую объективную величину - в частности, ту «нормальную» цену, «вокруг которой колеблются… рыночные цены» товаров – К. Маркс переходит к отысканию такого закона и для собственно заработной платы: «Вообще стоимости всех товаров, - вновь подчеркивает он, - реализуются только благодаря выравниванию непрерывно меняющихся рыночных цен, происходящему вследствие непрерывных колебаний предложения и спроса. На основе современной системы труд есть товар, подобно другим товарам. Значит, и труд должен проходить через те же самые колебания и только в результате их можно получить среднюю цену, соответствующую его стоимости. (Ранее Маркс специально предупредил в цитируемой сейчас своей работе: «Если буду употреблять выражение «стоимость труда», то только как обычный ходячий термин для обозначения «стоимости рабочей силы» - И. Л.)
Было бы абсурдно с одной стороны рассматривать труд как товар, а с другой стороны ставить его вне тех законов, которыми регулируются цены товаров… Я показал, что труд приравнен к товару и, следовательно, подчинен тем же законам, которые управляют общим движением цен… Я мог бы… сказать, что рыночная цена труда, как и всех других товаров, за большой отрезок времени будет соответствовать его стоимости; что, следовательно, несмотря на все повышения и понижения и независимо от действий рабочего, он будет в среднем получать только стоимость своего труда, которая сводится к стоимости рабочей силы, определяемой стоимостью жизненных средств, необходимых для содержания и воспроизводства этой силы; а эта стоимость жизненных средств в свою очередь определяется количеством труда, необходимым для их производства. Но некоторые особенности отличают стоимость рабочей силы, или стоимость труда, от стоимости всех других товаров»2.
Вот так – сначала нам многословно и убедительно доказывается полная идентичность рабочей силы как товара всем остальным товарам в целом и прямо декларируется непосредственно вытекающая из такого абсолютно адекватного понимания явная «абсурдность» любых мыслимых и немыслимых попыток поставить ее в итоге «вне тех законов, которыми регулируются цены товаров». А в заключение буквально в двух строках нам при этом внезапно сообщается, что вопреки всему ранее сказанному «некоторые особенности отличают-таки стоимость рабочей силы… от стоимости всех других товаров»! При более внимательном же прочтении последующего материала уже окончательно обнаруживается, как вскоре станет ясно, что именно эти две строки (и упоминаемые в них «некоторые особенности») как раз и выражают в действительности главную идею обсуждаемого автора, а все остальные «благообразные» его предварительные рассуждения играют лишь роль своеобразной «дымовой завесы». Призванной на самом деле замаскировать, так или иначе, от читателей (а во многом, видимо, и от себя самого) прямой дальнейший свой отход в понимании стоимости рабочей силы от собственной же общей трактовки категории стоимости товара в целом.
2) «Ни одного печального сюрприза, за исключеньем пустяка…»
Чтобы непосредственно проиллюстрировать заключительную мысль предыдущего раздела, продолжим цитировать прерванное буквально на полуслове последнее рассуждение нашего автора, заканчивающееся его весьма неожиданным заявлением о наличии якобы «некоторых особенностей, отличающих стоимость рабочей силы… от стоимости всех других товаров». «Стоимость рабочей силы,- поясняет он данный обескураживший нас заключительный пассаж, - складывается из двух элементов: один из них чисто физический, другой – исторический или социальный. Низшая граница стоимости рабочей силы определяется физическим элементом. Это значит, что рабочий класс, для того чтобы себя сохранять и воспроизводить, для того чтобы увековечить свое физическое существование, должен получать абсолютно необходимые для его жизни и размножения жизненные средства. Следовательно, стоимость этих необходимых жизненных средств образует низшую границу стоимости труда.
С другой стороны, продолжительность рабочего дня тоже имеет свои крайние, хотя и весьма растяжимые пределы. Ее высший предел дан физической силой рабочего. Если ежедневное истощение жизненных сил рабочего заходит за известные границы, то становится невозможным повторить такое напряжение изо дня в день. Однако, как я сказал, эти пределы весьма растяжимы… Кроме этого чисто физического элемента стоимость труда определяется в каждой стране традиционным уровнем жизни. Этот уровень предполагает не только удовлетворение потребностей физической жизни, но и удовлетворение определенных потребностей, порождаемых теми общественными условиями, в которых люди находятся и воспитываются… Этот входящий в стоимость труда исторический или социальный элемент может расширяться или сокращаться, или даже совершенно исчезать, так что не остается ничего сверх физического предела»3.
Большая часть того, о чем столь пространно говорит Маркс в процитированном сейчас своем высказывании, вполне соответствует реальной действительности и потому сама по себе данная специфическая информация практически не вызывает в целом особых возражений. Да, «рабочий класс, для того чтобы себя сохранять и воспроизводить, для того чтобы увековечить свое физическое существование, должен получать абсолютно необходимые для его жизни и размножения жизненные средства». При этом также вполне естественно, что «продолжительность рабочего дня тоже имеет свои крайние, хотя и весьма растяжимые пределы... Если ежедневное истощение жизненных сил рабочего заходит за известные границы, то становится невозможным повторить такое напряжение изо дня в день». Можно в целом согласиться и с тем, наконец, что «традиционный уровень жизни… предполагает не только удовлетворение потребностей физической жизни, но и удовлетворение определенных потребностей, порождаемых теми общественными условиями, в которых люди находятся и воспитываются». Не ясно только одно – какое отношение все перечисленные сейчас конкретные обстоятельства имеют к самой стоимости рабочей силы рабочего и собственно его заработной плате?!
Да, Маркс теперь уже прямо утверждает, что по его ясно выраженному мнению «стоимость рабочей силы складывается из двух элементов: один из них чисто физический, другой – исторический или социальный». И использует затем именно описанные выше обстоятельства для конкретизации сути этих элементов. Но как же быть тогда с его же исходными категорическими утверждениями о том, что «на основе современной системы труд есть товар, подобно другим товарам»? И, следовательно, «было бы абсурдно с одной стороны рассматривать труд как товар, а с другой стороны ставить его вне тех законов, которыми регулируются цены товаров»? Ведь при определении стоимости всех остальных товаров Маркс никаких особых уточнений, подобных описанным выше, отнюдь не предлагает, а, напротив, однозначно связывает эту категорию просто с затратами на их собственное производство. И никакие ссылки на физический, исторический и т. д. элементы здесь им вовсе не используются, хотя, скажем, применяемая крестьянином для вспашки поля лошадь тоже требует определенных средств для ее «сохранения и воспроизводства».
И поэтому «для того, чтобы увековечить ее физическое существование, лошадь тоже должна получать от крестьянина абсолютно необходимые для ее жизни и размножения жизненные средства. При этом также вполне естественно, что продолжительность ее рабочего дня тоже имеет свои крайние, хотя и весьма растяжимые пределы. Если ежедневное истощение жизненных сил лошади заходит за известные границы, то становится невозможным повторить такое напряжение изо дня в день». К тому же «можно в целом согласиться и с тем, наконец, что традиционный уровень жизни лошади предполагает не только удовлетворение потребностей физической жизни, но и удовлетворение определенных потребностей, порождаемых теми общественными условиями, в которых лошади находятся и выращиваются». И т. д. и т. п. Но все сейчас сказанное, подчеркнем вновь и вновь, никоим образом не влияет на исходное определение стоимости лошади, как и всех товаров вообще, просто самими затратами на ее собственное «производство»! Так почему же такая метаморфоза должна происходить, по мнению нашего автора, со стоимостью собственно рабочей силы человека?
А потому, и об этом нужно уже теперь сказать откровенно, что только таким путем удается придать в итоге стоимости рабочей силы столь важную для Маркса неопределенность в отношении ее итоговой величины, о чем мы теперь и поговорим подробнее. Дело в том, что если действительно определить стоимость рабочей силы точно так же, как и стоимость всех остальных товаров – просто универсальными затратами на ее собственное производство, то неминуемо возникнет вообще неразрешимый в рамках принципиально ограниченной классической политической экономии вопрос. В цитировавшемся уже в расширенном варианте первой главы предисловии к первому тому «Капитала» в базовом здесь для нас втором издании сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса он сформулирован, напомним, следующим образом: «Откуда берется прибыль, если «труд», как и всякий другой товар, в конечном счете продается по издержкам труда»4? С этой задачей, как ни бились, так и не смогли справиться ни Адам Смит, ни Давид Риккардо, ни все прочие многочисленные представители классической экономической школы, к которой по сути дела принадлежит и сам Карл Маркс.
Он, естественно, тоже ничего не мог поделать с указанной сакраментальной экономической проблемой при действительно строгом соблюдении фундаментальных принципов обсуждаемой классической политэкономической теории. (Замена «стоимости труда» собственно стоимостью рабочей силы, которая якобы и позволила нашему автору, по мнению его последователей, разрешить, наконец, описанную принципиальную задачу, на самом деле абсолютно ничем не помогает при действительно строгом – подчеркнем этот тезис еще раз – соблюдении фундаментальных принципов обсуждаемой классической теории применительно к стоимости самой рабочей силы!) Единственное, что Марксу удалось реально осуществить – это придумать чрезвычайно хитрый способ фактически обойти указанные принципы на деле, сохраняя в то же время для камуфляжа произведенной подмены общую видимость якобы твердой приверженности им на словах.
Исходная суть указанного «хитрого» способа как раз и сводилась к задаче придания обшей количественной неопределенности величине важнейшей в данных обстоятельствах стоимости рабочей силы путем определения ее на сей раз посредством неподдающихся строгой количественной интерпретации искусственных теоретических приемов. Что и позволяло, в конце концов, попросту «ужать» ее затем по своему усмотрению (в связи с достигнутой в итоге произвольностью в трактовке данного понятия) до требуемых более узких по сравнению с истинными размеров. И искусственно «втиснуть», благодаря этому, в общую сумму распределяемой в итоге стоимости столь же неопределенную в количественном отношении дополнительную составляющую – собственно прибавочную стоимость, которая и присваивается якобы предпринимателем в форме капиталистической прибыли.
Но исходно, повторим вновь и вновь, необходимо было окутать туманом количественной неопределенности собственно стоимость самой рабочей силы, для чего в определение таковой и требовалось внести чрезвычайно существенные теоретические коррективы, позволяющие сделать возникающее в результате итоговое определение резко отличающимся на самом деле от общих принципов классической экономической теории. Именно все эти титанические усилия мы и можем непосредственно наблюдать в последнем из процитированных высказываний Маркса, призванном наполнить реальным смыслом вроде бы ничего по существу не изменяющие его предварительные слова о том, что «некоторые особенности отличают стоимость рабочей силы или стоимость труда, от стоимости всех других товаров». Просто теперь собственно стоимость рабочей силы предлагается считать, как мы видели, складывающейся из двух особых элементов, что само по себе не может вызывать никаких возражений (да хоть из десяти). Но дьявол как всегда кроется в деталях: оба указанных особых элемента, если присмотреться, количественно, как акцентирует это сам Маркс, точно уже принципиально не определены.
Границы первого элемента, физического, вместе со связанной с ним непосредственно продолжительностью рабочего дня, как он специально подчеркивает дважды, «весьма растяжимы». Второй элемент, исторический или социальный, тоже определяется весьма расплывчато - «традиционным уровнем жизни», т. е. попросту традицией. Любая традиция предполагает, понятно, определенную стабильность, т. е. повторение, что и позволяет, видимо, Марксу умозрительно отождествить количественно предстоящие будущие затраты с прошлыми. (Чисто гипотетические по своему размеру затраты на выращивание детей нашего рабочего, т. е. на его мысленно предполагаемое увековечивание, с единственно реальными прошлыми затратами на уже состоявшееся производство его собственной способности к труду, т. е. полностью материализованной рабочей силы.) Но его истинная цель состоит на самом деле совершенно в ином.
Ведь если традиция не будет соблюдаться абсолютно строго и будущие затраты не будут точно соответствовать прошлым, а такое нарушение является по существу обязательным, иначе вообще прекратится необходимое развитие, то изменится и искомая величина стоимости рабочей силы, определяемой преимущественно через затраты на увековечивание. И значит, получит требуемый элемент произвольности сама названная важнейшая категория, к чему подсознательно и стремится наш автор. Прямо оно этого, конечно, не сообщает, но фактически движется в своих дальнейших рассуждениях именно в данном направлении – практически отказывается от принципа традиционности и начинает утверждать уже совершенно противоположное, что мы теперь непосредственно и продемонстрируем в следующем специальном разделе.
3) «Так, ерунда, пустое дело, кобыла ваша околела»
«…Если вы сравните уровень заработной платы, или стоимость труда, в различных странах или в одной и той же стране в различные исторические эпохи, - поясняет К. Маркс указанный свой переворот во взглядах в цитируемой здесь работе «Заработная плата, цена и прибыль», - то вы найдете, что сама стоимость труда есть величина не постоянная, а переменная, переменная даже при том условии, если стоимость всех других товаров остается неизменной. Подобное сравнение показало бы также, что меняется не только рыночная норма прибыли, но и средняя норма ее. Однако что касается прибыли, то не существует никакого закона, который определял бы ее минимум. Мы не можем сказать, каков крайний предел ее понижения. Почему же мы не можем установить этого предела? Потому, что, хотя мы можем определить минимум заработной платы, мы не можем определить ее максимум.
Мы можем только сказать, что если даны границы рабочего дня, максимум прибыли соответствует физическому минимуму заработной платы, а если дана заработная плата, максимум прибыли соответствует тому удлинению рабочего дня, какое только допускают физические силы рабочего. Таким образом, максимум прибыли находит свои границы в физическом минимуме заработной платы и в физическом минимуме рабочего дня. Очевидно, что между обеими этими границами максимальной нормы прибыли возможно множество вариаций. Фактический уровень ее устанавливается лишь путем постоянной борьбы между капиталом и трудом: капиталист постоянно стремится понизить заработную плату и удлинить рабочий день до его физического максимума, тогда как рабочий постоянно оказывает давление в противоположном направлении. Дело сводится к вопросу о соотношении сил борющихся сторон»5.
Вот так! Во-первых, по мнению нашего автора «стоимость труда есть величина не постоянная, а переменная», что и желательно было ему в итоге, как мы понимаем, получить. Во-вторых, «переменная даже при том условии, если стоимость всех других товаров остается неизменной», что и является, в конечном счете, наиглавнейшей отличительной чертой всей марксовой экономической теории, в которой стоимости всех прочих товаров количественно строго определены, а стоимость рабочей силы, напротив, отпущена в «свободное плавание». Именно благодаря такой весьма специфической ее трактовке Марксу и удалось, в конце концов, совершить вообще невозможное – ввести, как было показано, умозрительное понятие прибавочной стоимости и «объяснить-таки» на ее основе дотоле необъяснимый источник прибыли. Которая, естественно, тоже есть величина переменная, ибо одновременно с количественно неопределенной и потому постоянно меняющейся заработной платой «также меняется», в-третьих, и столь же неопределенная в подобной ситуации «норма прибыли».
В свете всего вышеизложенного совсем не удивительно, в-четвертых, что речь у Маркса практически везде идет, что буквально бросается в глаза, только о возможных «границах» как заработной платы, так и прибыли. Ибо ничего более конкретного в проиллюстрированных сейчас специфических условиях всеобщей неопределенности сказать об этих важнейших экономических понятиях он попросту не в состоянии. Ну и наконец, в-пятых, как раз и получается в конечном итоге, что, по мнению самого нашего автора, истинные размеры заработной платы и прибыли вообще «устанавливаются лишь путем постоянной борьбы между капиталом и трудом». Другими словами, «дело сводится», чего и нужно было закономерно ожидать при таких очевидных предпосылках, просто «к вопросу о соотношении сил борющихся сторон»! Но ведь это, если вдуматься, и есть те самые основополагающие рыночные силы, которые порождаются спросом и предложением («борьбой продавца и покупателя»), о чем прямо и заявляет сам Маркс далее:
«Что касается границ стоимости труда, - формулирует он свое окончательное понимание данной проблематики, - то их действительное установление всегда зависит от предложения и спроса. Я говорю о спросе на труд со стороны капитала и о предложении труда со стороны рабочих»6.
Таким образом, получается, что мы вернулись вновь к тому, с чего и начинали – к утверждению «гражданина Уэстона» о том, что стоимость рабочей силы, а значит и собственно заработная плата с непосредственно сопряженной с нею прибылью, определяются по существу все тем же законом спроса и предложения. Сам наш автор, напомним, охарактеризовал тогда принципиальную несостоятельность данного его сомнительного утверждения следующими чрезвычайно убедительными словами: «Гражданин… Уэстон, говоря о заработной плате и прибыли, не только не сумел вывести из экономических законов [их по-настоящему объективные размеры], но даже не почувствовал необходимости искать их. Он удовольствовался тем, что принял ходячие обывательские выражения…, как нечто имеющее точно определенный смысл, хотя совершенно очевидно, что заработную плату [нужно трактовать, в конечном счете, абсолютно строго]. Он не сможет мне сказать, почему за определенное количество труда дается определенная сумма денег. Если он мне ответит – это определяется законом предложения и спроса, то я тотчас же его спрошу – а каким же законом регулируются сами предложение и спрос? - и подобный ответ сразу поставит его в тупик… Если же вы не признаете предложение и спрос законом, регулирующим заработную плату, то я еще раз повторяю свой вопрос: почему за определенное количество труда дается определенная сумма денег?».
Но и у самого Карла Маркса тоже нет, как теперь выяснилось, абсолютно никаких достаточно строгих вариантов для действительно объективного ответа на поставленный им же самим заключительный вопрос. И к такому весьма прискорбному положению дел как раз и привели его те самые вроде бы мало что значащие сами по себе «некоторые особенности», отличающие, по его мнению, «стоимость рабочей силы от стоимости всех других товаров», о которых мы подробно говорили в предыдущем разделе. С их учетом «нормальная» величина заработной платы сама стала теперь зависеть во многом от соотношения спроса и предложения, а вслед за ней, как утверждает наш автор в процитированном чуть выше обширном высказывании – «не только рыночная норма прибыли, но и средняя норма ее» тоже! Ведь последняя теперь также превращается в итоге согласно его словам из «постоянной» в «переменную» величину. Чему же в таком случае оказываются равны заработная плата и прибыль, когда «предложение и спрос, - говоря опять же словами Маркса, - взаимно уравновешиваются, или, как говорят экономисты, взаимно покрываются? Ведь в тот самый момент, когда эти противоположные силы становятся равными, они взаимно парализуют друг друга и перестают действовать в том или другом направлении»!
Все эти вопросы, в конечном счете, повисают в воздухе, ибо ничего по существу нельзя сказать о стоимости, определяемой в значительной степени борьбой спроса и предложения, если «при исследовании природы этой стоимости нам нет никакого дела до временных воздействий предложения и спроса»? Выйти из данного порочного круга сам Маркс пытается путем самообмана, вновь и вновь повторяя мантру о некой предопределенности истинной величины вывернутой им фактически наизнанку стоимости самой рабочей силы (трактуемой им, напомним, через количественно неопределенные затраты на увековечивание). Но при этом, как ни парадоксально, обвиняет именно в данном грехе все того же злосчастного «гражданина Уэстона»: «Как же… доказывает неизменность суммы заработной платы наш друг Уэстон? - Вопрошает он. И уверенно отвечает: - Он просто утверждает это…! Если границы суммы заработной платы установлены каким-нибудь экономическим законом, - возмущенно добавляет Маркс далее, - не зависящим ни от воли капиталиста, ни от воли рабочего, то гражданину Уэстону следовало бы прежде всего изложить этот закон и доказать его»7.
Очень хороший совет, который нашему автору следовало бы адресовать, прежде всего, непосредственно самому себе!
4) «Сгорел ваш дом с конюшней вместе, когда пылало все поместье»
В настоящем заключительном разделе мы планируем еще раз «окинуть» мысленным взором все основные выводы данной заключительной главы и окончательно подвести необходимые итоги всему ранее сказанному, продемонстрировав в полной мере напоследок ту глубочайшую теоретическую пропасть, в которой и оказалась по существу, в конце концов, вся выстроенная Марксом искусственная концепция происхождения прибыли. Как изначально революционная теория, подчеркнем теперь особо, она вполне соответствовала данному своему основному предназначению, обеспечив практически полное достижение в ряде случаев названной сейчас конкретной цели. Но с точки зрения чисто созидательных экономических задач ее основные положения оказались, как известно, абсолютно неконструктивными, что и стало главной базовой причиной хорошо известных относительных неудач большинства реальных социалистических экономик. Уяснив для себя этот принципиальнейший момент, мы и попробуем теперь более рельефно показать еще раз основные теоретические истоки отмеченной чрезвычайно прискорбной ситуации.
И прежде всего в очередной раз подчеркнем главную теоретическую ошибку нашего автора, связанную с определением стоимости важнейшего для него товара рабочая сила, вопреки собственному же принципиально производственному подходу ко всем товарам в целом, изначально иррациональными затратами труда на его воспроизводство. Да, Маркс включил при этом в трактовку стоимости данного в целом исключенного из общего правила товара, как неоднократно отмечалось ранее, часть действительно объективных затрат на его собственное производство, которыми оказались, в конце концов, особые затраты на профессиональное обучение обсуждаемого работника. Но присоединив к ним затем абсолютно субъективные и потому однозначно неопределенные затраты на его увековечивание, он фактически лишил необходимой объективности и всю категорию стоимости его рабочей силы вообще. Ибо попросту выбил из-под нее ту естественную материальную основу, на которой и зиждется по существу объективность стоимости всех остальных представителей единого товарного мира.
Но ведь именно фактор объективности трудовой стоимости товаров и наделяет ее далее важнейшим свойством выступать объективной материальной основой для собственно их меновой стоимости! Т. е. управлять закономерностями их обмена, что и лежит в основе уже частично проиллюстрированной выше Марксом взаимосвязи между стоимостью товара и его ценой. «Цена, взятая сама по себе, есть не что иное, как денежное выражение стоимости, - пишет он все в той же работе «Заработная плата, цена и прибыль». - …Цену, поскольку она является лишь денежным выражением стоимости, А. Смит называет естественной ценой, а французские физиократы – «необходимой ценой». Каково же отношение между стоимостью и рыночными ценами? …Колебания рыночных цен, то поднимающихся выше стоимости, или естественной цены, то опускающиеся ниже нее, зависят от колебаний предложения и спроса. Отклонения рыночных цен от стоимости наблюдаются постоянно, но, как говорит Адам Смит:
«Естественная цена представляет собой как бы центральную цену, к которой постоянно тяготеют цены всех товаров. Различные случайности могут иногда удерживать их много выше уровня естественной цены, а иногда понижать ниже этого уровня. Но каковы бы ни были препятствия, которые отклоняют цены от этого устойчивого центра, они постоянно тяготеют к нему»8.
Таким образом, как теперь окончательно ясно, трудовая стоимость товара, выступающая в своем «денежном выражении» в форме его «естественной цены», как раз и играет роль того «устойчивого центра», к которому «тяготеют», в конечном счете, сами рыночные цены. И данная важнейшая функция выполняется ею, повторим еще раз, именно в силу сугубо объективной материальной природы определяемой через затраты на производство самой трудовой стоимости. Такой же центр должен существовать, разумеется, и у рыночных цен для товара рабочая сила, каковыми с экономической точки зрения выступают заработные платы рассматриваемых рабочих. Полный анализ категории заработной платы, как уже было сказано, не входит в задачи первой части настоящей работы, но очевидно, что и в данном случае должна существовать некая «естественная заработная плата», устанавливающаяся при равенстве спроса и предложения. И чтобы эта категория получила действительно строгую количественную определенность принципиально важно, чтобы такими же качествами обладала исходно сама стоимость рабочей силы.
Но, как уже было сказано, подобная детерминированность существует только у той относительно небольшой части стоимости рабочей силы в марксовом ее конкретном понимании, которая непосредственно связана с затратами на развитие, т. е. профессиональную подготовку самого обсуждаемого работника. Поэтому и естественные различия в заработной плате работников различной квалификации, будучи благодаря именно такому подходу нашего автора принципиально объективными, воспринимаются сами по себе большинством людей как глубоко закономерные. Маркс это инстинктивно чувствует и прямо использует указанный подсознательный психологический эффект для результирующего придания на его основе кажущейся общей объективности и всей стоимости рабочей силы в целом. «Пользуясь случаем, - внезапно обращается он, например, именно к данному относительно второстепенному вопросу в той же своей работе «Заработная плата, цена и прибыль», - я должен отметить, что так как издержки производства рабочей силы различного качества различны, то должна быть различной и стоимость рабочей силы, применяемой в разных отраслях производства. –
И далее разражается следующей продолжительной речью, цитировавшейся уже частично нами в третьей главе: - Поэтому требование равной заработной платы основано на заблуждении, является неразумным желанием, которому никогда не дано осуществиться. Это требование представляет собой порождение того ложного и поверхностного радикализма, который принимает предпосылки и пытается уклониться от выводов. На основе системы наемного труда стоимость рабочей силы устанавливается так же, как стоимость всякого другого товара, а так как различные виды рабочей силы имеют разные стоимости, т.е. требуют для своего производства разных количеств труда, то и на рынке труда они должны оплачиваться по разным ценам. Требовать равного или хотя бы только справедливого вознаграждения на основе системы наемного труда - это то же самое, что требовать свободы на основе системы рабства. Что вы считаете правильным и справедливым, это к вопросу не относится. Вопрос заключается в том, что является необходимым и неизбежным при данной системе производства»9.
Но глобально человеком, «который принимает предпосылки и пытается уклониться от выводов», оказывается на самом деле, как легко заметить, не кто иной, как непосредственно сам К. Маркс! Ведь он только что провозгласил в очередной раз, что «стоимость рабочей силы устанавливается так же, как стоимость всякого другого товара», но, приняв за основу данную естественную «предпосылку», вскоре предпочел уклониться от неотвратимо вытекающего из нее столь же естественного «вывода» и выбрал в целом совершенно иную трактовку стоимости названного уникального товара. Речь идет, понятно, о его сугубо воспроизводственном подходе ко всем остальным, помимо собственно затрат на развитие, составляющим стоимости рабочей силы. И о подмене, в том числе, на указанной основе совершенно очевидных затрат на выращивание рабочего абсолютно надуманными затратами на выращивание его детей (т. е. на его собственное увековечивание), принципиально лишенными сколько-нибудь строгой количественной определенности. Такая же участь ждала в итоге, разумеется, и саму «естественную заработную плату» тоже.
Иными словами, объективный устойчивый центр тяготения рыночных значений заработной платы оказался, в конце концов, попросту утрачен, хотя Маркс и пытался искусственно придать ему при этом хотя бы видимость некоторой определенности. В своей ранней работе «Нищета философии», например, он излагает такой взгляд на указанную проблему: «Естественная цена труда есть не что иное, как минимум заработной платы. Если рыночная цена заработной платы поднимается выше ее естественной цены, то случается это именно потому, что закон стоимости… находит себе противовес в последствиях тех колебаний, которые происходят в отношении между предложением и спросом. Но минимум заработной платы остается, тем не менее, центром, к которому тяготеют рыночные цены заработной платы»10. Ф. Энгельс затем сопроводил это высказывание в более позднем немецком издании указанной работы 1885 г. следующим важным примечанием, в котором заодно внес коррективу и в терминологию раннего Маркса, заменив цену труда ценой рабочей силы:
«Тезис о том, что «естественная», т. е. нормальная цена рабочей силы совпадает с минимумом, т. е. с эквивалентом стоимости средств существования, безусловно необходимых для жизни рабочего и продолжения его рода, - объясняет он, - был впервые выдвинут мною в «Набросках к критике политической экономии» (1844) и в «Положении рабочего класса в Англии». Как видно из текста, Маркс принял тогда этот тезис… Но, хотя заработная плата и имеет в действительности постоянную тенденцию приближаться к своему минимуму, упомянутый тезис все-таки не верен. Тот факт, что рабочая сила оплачивается обыкновенно в среднем ниже своей стоимости, не может изменить ее стоимости. В «Капитале» Маркс исправил приведенный тезис (параграф: «Купля и продажа рабочей силы»), а также выяснил обстоятельства (глава ХХIII «Всеобщий закон капиталистического накопления»), позволяющие при капиталистическом производстве все более и более снижать цену рабочей силы ниже ее стоимости»11.
Что ж, посмотрим на изложение обсуждаемого вопроса в упомянутом Энгельсом параграфе «Капитала: «Низшую, или минимальную, границу стоимости рабочей силы, - пишет там Маркс, - образует стоимость той товарной массы, без ежедневного притока которой носитель рабочей силы, человек, не был бы в состоянии возобновлять свой жизненный процесс, т. е. стоимость физически необходимых жизненных средств. Если цена рабочей силы падает до этого минимума, то она падает ниже стоимости, так как при таких условиях рабочая сила может поддерживаться лишь в хиреющем виде. Между тем стоимость всякого товара определяется тем рабочим временем, которое требуется для производства товара нормального качества»12. Это и есть та поправка К. Маркса к определению «естественной цены» рабочей силы, о которой говорил Ф. Энгельс. Согласно ей место центра, к которому тяготеют рыночные цены, призвана занять, видимо, стоимость рабочей силы «нормального качества», потеснив в итоге исходную минимальную заработную плату.
Но что такое нормальное качество? Почему мы не говорим о нем, когда определяем стоимость всех остальных товаров, хотя само собой разумеется, что их потребительная стоимость должна соответствовать определенным требованиям? А потому, что сам по себе вопрос о качестве относится по существу к области товароведения, а не к экономической проблематике, так что и качество рабочей силы – это скорее не экономическая, а моральная категория. И значит, разговор именно о заработной плате по существу переводится у Маркса в совершенно иную плоскость: всякая экономическая основа в определении «естественной заработной платы», являющейся «устойчивым центром тяготения» ее рыночных значений, полностью утрачивается, подменяясь моральными и тому подобными внеэкономическими факторами, не имеющими объективного научного содержания. В таком своем виде категория цены рабочей силы оказывается прямо противопоставленной ценам всех остальных товаров, что хорошо осознавал, к слову, и сам К. Маркс.
«Итак, - прямо провозглашает он в «Капитале» уже обсуждавшуюся выше свою базовую мысль, - в противоположность другим товарам определение стоимости рабочей силы включает в себя исторический и моральный элемент»13. И, видимо ощущая возникающую в результате явную количественную неопределенность, специально добавляет: «Однако для определенной страны и для определенного периода объем и состав необходимых для рабочего жизненных средств есть величина данная»14.
В декларировании этой данности, как уже отмечалось в расширенном варианте первой главы, где также цитировались приведенные сейчас высказывания нашего автора, многие его последователи видят прямое доказательство количественной детерминированности величины стоимости рабочей силы и выступающей денежным выражением таковой «естественной заработной платы» в рамках его особого понимания данных важнейших категорий. Но если ужа назвать соколом, он все равно летать не сможет, сколько бы вы не повторяли ему, что он теперь именно сокол. Так и многократное повторение тезиса о данности чего-то принципиально неопределенного ничего не изменит в действительном статусе этого чего-то. Поэтому тонко чувствующий подобные нелогичности Ф. Энгельс, что также отмечалось в расширенном варианте первой главы, был вынужден особо уточнить данный тезис в своем введении к отдельному изданию работы К. Маркса «Наемный труд и капитал» 1891 г.: «Издержки производства рабочего… установить можно, - написал он. - Они изменяются в зависимости от времени и обстоятельств, но при данном состоянии общества они являются величиной данной, по крайней мере данной в довольно узких пределах»15.
Издержки производства любого товара «изменяются в зависимости от времени и обстоятельств», но при этом их стоимости, определяемые общественно необходимыми затратами труда на их собственное производство, являются действительно «данными» без всяких оговорок. Но о стоимости рабочей силы, определяемой гипотетическими будущими затратами на выращивание детей обсуждаемого рабочего, никак не влияющими на его собственную способность к производительному труду, действительно можно говорить как о данной лишь приблизительно. Специально оговаривая при этом известную неопределенность в ее предполагаемой величине, причем узость или широта допускаемых погрешностей в подобных оценках в принципиальном плане абсолютно ничего не изменяют. Фактически мы должны констатировать однозначное отсутствие строгой определенности в марксовом понимании стоимости рабочей силы человека и непосредственно вытекающую из этой неопределенности произвольность в его итоговой трактовке как собственно заработной платы, так и непосредственно связанной с нею прибыли.
Как было показано, заработная плата и прибыль капиталиста находятся между собою по специально подчеркиваемому мнению Маркса в жестко установленной обратной зависимости, что и вызывает постоянную борьбу между ним и рабочим. Но это означает, кроме всего прочего, что при проиллюстрированной сейчас принципиальной неопределенности размера «естественной заработной платы» столь же неопределенной оказывается в итоге и «естественная норма прибыли», призванная стать «естественным центром колебаний» рыночных значений данной экономической характеристики. А принципиальная необходимость такого «естественного центра колебаний» и для названного важнейшего понятия прямо декларируется, между прочим, самим нашим автором: «Все старые авторы по вопросам политической экономии, - пишет он все в той же работе «Заработная плата, цена и прибыль», - выдвигавшие догму, будто цены регулируются заработной платой, пытались доказать это тем, что рассматривали прибыль и ренту лишь как процентные надбавки к заработной плате.
Никто из них, разумеется, не был в состоянии свести границы этих процентных накидок к какому-нибудь экономическому закону. Напротив, они, по-видимому, полагали, что прибыль устанавливается традицией (опять традиция – но ведь если сумма заработной платы и прибыли есть величина данная, а первое слагаемое определяется, как мы видели, именно традицией, то совершенно естественно считать и второе зависящим от той же самой причины – И. Л.), обычаем, волей капиталиста или каким-нибудь другим столь же произвольным способом (прекрасная характеристика определению чего-либо традицией, обычаем и т. д. – И. Л.). Утверждая, что прибыль определяется конкуренцией между капиталистами, они тем самым ничего не говорят. Правда, эта конкуренция несомненно выравнивает различные нормы прибыли различных отраслей производства, то есть сводит их к одному среднему уровню, но она никак не может определить самого этого уровня или общей нормы прибыли»16.
Но ведь и в теории самого Маркса указанный средний уровень нормы прибыли точно так же не имеет никакой экономической основы, количественно не определен, что является важнейшим следствием отсутствия обязательной строгой детерминированности, прежде всего, у собственно заработной платы. В заканчивающейся уже первой части настоящего материала мы вернули действительную материальную основу категории стоимости рабочей силы и тем самым создали необходимые и достаточные условия для формирования подобной же строгой базы и у всех основанных на данной категории последующих понятий. Реализации этих важнейших условий и будет посвящено дальнейшее изложение.
1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.16, С.119-120.
2. Там же. - С.148-150.
3. Там же. - С.150-151.
4. Там же. - Т.23, С.VIII.
5. Там же. - Т.16, С.151.
6. Там же. - С.152.
7. Там же. - С.104-106.
8. Там же. - С.128-129.
9. Там же. - С.133.
10. Там же. - Т.4, С.87-88.
11. Там же. - С.87.
12. Там же. - Т.23, С.183-184.
13. Там же. - С.182.
14. Там же.
15. Там же. - Т.22, С.207.
16. Там же. - Т.16, С.121-122.