МАРКС ПРОТИВ МАРКСА

(Краткая версия статьи)

файл со статьей для копирования

Переход на главную страницу сайта "Статьи И.Г.Львова"

Отзывы о статье прошу присылать по адресу: iglvov@mail.ru

   Буду рад обмену мнениями. Статья размещена на сайте 28 декабря 2004г.

И. Г. Львов

Маркс против Маркса.

(Популярный критический анализ основ

экономической теории “Капитала” с позиций

собственной логики его создателя)

ВЫПУСК ПЕРВЫЙ

 

 

      В предлагаемой работе вскрыта одна из ключевых ошибок К. Маркса, допущенная им при построении логической конструкции “Капитала”. Так как именно на ней покоится видимость непротиворечивости конечного и самого главного звена этой логики — теории прибавочной стоимости, представляется исключительно важным показать, таким образом, истинные корни неудач марксистской социалистической теории. В окончательном виде они будут проиллюстрированы значительно позже, в последующих выпусках. В настоящий же включены лишь предисловие ко всей работе в целом и ее первая глава, в которой и раскрывается собственно основная суть совершенной ошибки.

       Книга адресована интересующимся проблемами политической экономии.

 

ISBN-5-7707-2306-8                                                                                                                     © И. Г. Львов, 1991

           

 

 

 

 

ЗАЧЕМ ЭТО НУЖНО?

         Карл Маркс! Как много судеб оказались связаны в последние 100 лет с этим именем. Вряд ли найдется еще в истории человечества какой-либо другой мыслитель, оказавший подобное всеобъемлющее влияние на сам путь развития мировой цивилизации. Ведь практически все важнейшие события в XX веке так или иначе были предопределены борьбой вокруг высказанных им идей, и очень мало отыщется таких стран и народов, которые бы эта борьба обошла стороной. Так что можно любить Маркса, можно его ненавидеть, но оставаться к нему безразличным нельзя. Чтобы лучше понять и осмыслить историю XX века, люди всегда будут стремиться к точной оценке его учения, чем бы это стремление ни вызывалось и что бы ему ни препятствовало.

      А препятствовало, как известно, очень многое. Казалось бы, по поводу “Капитала” исписано уже столько бумаги и высказано столько как хвалебных, так и ниспровергающих слов, что сегодня добавить к этому морю информации что-нибудь новое просто-напросто невозможно. Но при более внимательном изучении ситуации с удивлением обнаруживаешь, что работы, оказывается, еще непочатый край. Ведь с обеих сторон она велась пока в основном по принципу “все или ничего”, т. е. конечная задача почти всегда носила абсолютистский характер. В одном случае (понятно, каком и почему) критический подход практически полностью отсутствовал, и речь шла лишь о более или менее подробном пересказе с комментарием применительно к политическим задачам текущего момента. В другом же, напротив, все сводилось к полному или почти полному отрицанию научной ценности Марксовой теории, что опять-таки служило прежде всего политическим целям. В итоге многое в экономической теории “Капитала”, составляющей квинтэссенцию марксизма, так и осталось неизученным, и говорить сегодня о том, что мы все о ней знаем, - значит грешить против истины.

         Но нужно ли вообще такое знание? К сказанному по данному поводу в самом начале следует здесь, пожалуй, добавить еще пару соображений, окончательно доказывающих безусловно утвердительный ответ на этот главный вопрос. Для искренних приверженцев марксизма, по крайней мере, для здравомыслящего большинства среди них, такой ответ очевиден, ибо ясно, что именно длительное некритичное догматизирование всех без исключения положений этого учения и привело к переживаемому им сегодня глубочайшему кризису. Поиски выхода из последнего возможны лишь на пути обратной трансформации марксизма из религии в науку с тщательным и кропотливым его анализом и последующим решительным исправлением выявленных ошибочных моментов. Значительно сложнее, однако, ситуация в отношении противников марксистской теории — может показаться, что им-то уж ни к чему теперь углубляться в ее тонкости, ибо жизнь сама доказала правоту их взглядов. Но трезвые головы среди упомянутых противников, конечно же, понимают, что просто так отмахнуться от марксизма невозможно. Как говорится, не тот случай. Известно, что практика в состоянии лишь подтвердить или опровергнуть правоту той или иной теории. Но заменить собой последнюю она никогда не сможет. Надеяться же успешно добиваться поставленных целей вообще без теории сегодня, по меньшей мере, наивно, что скоро многие смогут испытать, что называется, на собственной шкуре.

       Да, приходится признать, что одним из самых прискорбных следствий кризиса социалистической практики является, по крайней мере, в нашей стране, широко распространившийся теоретический нигилизм. На его волне сегодня отрицаются не только марксизм, но и любые обществоведческие теории вообще. Чуть ли не единственным указателем истинного пути предлагается считать изначальный здравый смысл. Сам по себе последний тезис, безусловно, верен, ибо именно его величество здравый смысл и лежит в фундаменте любой цельной научной концепции. Но из этого факта — вот в чем весь вопрос — вовсе не следует оправданность тех же призывов пользоваться в дальнейшем лишь одним только фундаментом, неразумно отказываясь от всего построенного на нем человечеством в поте лица своего могучего научного здания.

       Такая узость во взглядах не может превалировать очень долго, и сама жизнь неминуемо скоро вновь поставит вопрос об использовании в практической деятельности той или иной теории. А выбор лучшей из них невозможен без тщательного теоретического сопоставления логики каждой из противоборствующих сторон. В том числе и собственно марксизм не может быть просто отброшен его противниками без соответствующего теоретического обоснования. Добиваться поставленной перед собой цели они в любом случае должны только сугубо научными методами, для чего опять-таки необходимо именно точное знание.

       Впрочем, среди нынешних критиков Маркса широко распространена та известная точка зрения, что ошибочен сам фундамент его экономической концепции — теория трудовой стоимости. А, следовательно, мол, нет никакого смысла анализировать все прочие выводы, выстроенные на таком фундаменте, ибо они порочны априорно. Но такой подход в целом мало отличается от описанного чуть выше, просто отрицающего марксизм целиком и на этой основе вообще отказывающегося от его изучения, т. к. оставляет открытыми массу важнейших вопросов. Да, теория трудовой стоимости, может быть, и не самый совершенный способ описания экономических процессов. Да, она не свободна от целого ряда недостатков. Но, в конце концов, она всего лишь один из множества возможных экономических языков, имеющих право на жизнь наравне со всеми другими. Ведь суть происшедшего события мало изменится, если его описание перевести с английского языка на китайский (при введении, правда, в последний всех необходимых понятий).

       Аналогично всегда существует возможность выбора множества различных равноправных систем координат для описания, например, положения точки в пространстве. Одни из них, конечно, будут при этом более удобными и наглядными, другие — менее, но все в равной степени истинными. Более того, вообще возможны принципиально различные описания и чрезвычайно сложных физических процессов.

      Очень наглядный пример — та же геоцентрическая система Клавдия Птолемея со всеми ее вычурными эпициклами, эксцентрами и прочими специально введенными атрибутами, призванными обеспечить “спасение явлений”. Но ведь она работала, и еще как работала, в течение тысячи лет помогая людям совершать великие географические открытия и накапливать силы и знания для дальнейшего научного переворота, совершенного Коперником и Кеплером. Их гелиоцентрическая система, конечно, многое, в конце концов, упростила, сделала картину мироздания более естественной, но и птолемеева система с началом координат, совмещенным с неподвижной Землей, ввиду отсутствия в ней явных ошибок (а вот это уже очень важно) до поры до времени была очень плодотворной.

      Так и система экономических координат теории трудовой стоимости несет в себе немало скрытых резервов. Как и в геометрии, эти координаты вполне поддаются преобразованиям, в том числе и в форму, близкую координатам теорий предельной полезности, предельной производительности и др. Надо только все вовремя разглядеть и четко расставить по своим местам, исправив по пути явные ошибки. При этом недостатки собственно экономической теории К. Маркса можно и нужно выявлять прежде всего именно на языке категорий трудовой стоимости, последовательно анализируя и проверяя изложенную на нем логику его рассуждений. Ведь именно логические, а не языковые ошибки несут в себе зерно будущего кризиса той или иной научной концепции, и именно они должны стать действительным предметом поиска для заинтересованного исследователя. Вот, например, теория прибавочной стоимости — действительно “краеугольный камень марксизма”. К. Маркс дает в “Капитале” строго логическое доказательство ее выводов, и опровергнуть последние (или исправить) можно только одним путем — точно так же строго указать на дефекты этой логики. Другого не дано. Пока указанная задача не решена, остаются в силе и все связанные с марксизмом проблемы, сколько бы их ни притушевывали или, напротив, высокомерно ни игнорировали как якобы устаревшие.

      Итак, наша задача теперь достаточно ясна. Оставаясь в рамках марксовой системы координат, опираясь на его собственную логику, мы должны подвергнуть критическому анализу экономическую теорию “Капитала” как бы с позиций самого Маркса. Для этого нам необходимо полностью сохранить всю использованную им терминологию и постараться максимально долго, насколько это только будет возможным, не выходить за пределы категорий трудовой стоимости. Тем самым мы получим возможность как бы заочно разговаривать с К. Марксом на его собственном научном языке, уделяя все внимание лишь поиску и доказательству с последующим исправлением наиболее существенных по своим последствиям логических несоответствий в его политико-экономических рассуждениях. Отличающихся, между прочим, в целом исключительно высокой логической четкостью.

      Одним из самых критических моментов в этих рассуждениях стало, по нашему глубокому убеждению, изложение К. Марксом своей теории стоимости рабочей силы. Вкравшаяся в нее очень трудно различимая и внешне незначительная логическая ошибка потянула за собой, тем не менее, колоссальную цепь взаимосвязанных противоречий, поставившую под вопрос, в конце концов, теоретическую состоятельность всего “Капитала” вообще. Так что именно с тщательного анализа теории стоимости рабочей силы мы и начнем свое исследование. Отметим лишь в заключение, что логичность указанной концепции необходимо анализировать с позиций ее теоретического базиса — теории трудовой стоимости товара в целом. Все положения последней мы принимаем при этом в соответствии с изложенным выше принципом без доказательств, используя их в качестве соответствующего аксиоматического аппарата для выстраиваемых последующих рассуждений.

 

Часть    1

ТЕОРИЯ СТОИМОСТИ РАБОЧЕЙ СИЛЫ

(и связанные с ее дефектами открытые вопросы в экономической концепции трудовой стоимости)

        Основным предметом анализа в первой части настоящей работы станет вскрытие внутренних логических противоречий в собственных воззрениях К. Маркса по проблеме определения стоимости такого важнейшего товара, как рабочая сила. А также исправление некоторых наиболее существенных для всей теории трудовой стоимости производных нелогичностей, прямо вытекающих из неправильного разрешения указанной главной проблемы. Однако при этом нас здесь еще совершенно не будут в целом интересовать такие достаточно конкретные вопросы, как, например, теория прибавочной стоимости и лежащие в ее основе отношения собственности вообще. Главным пока является, повторим, именно марксов абстрактно-стоимостной подход и его непосредственное приложение к различным аспектам теории стоимости рабочей силы.

Глава первая

БУДЕМ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫ

        Именно непоследовательность К. Маркса в использовании собственных аксиом теории трудовой стоимости и стала основной причиной совершенной им ошибки при рассмотрении частного вопроса о стоимости рабочей силы. Поэтому очень важно еще раз напомнить теперь эти аксиомы, чтобы именно с их позиций и оценить потом логичность главных выводов собственно упомянутого анализа.

1) Важнейшее условие

        Начнем сразу с главного положения теории трудовой стоимости, которое во всех учебниках политической экономии формулируется так: “Величина стоимости товара определяется количеством труда, общественно необходимого для его производства”. Эта мысль в том или ином виде многократно высказывалась самим К. Марксом. В “Капитале”, например, она имеет следующую редакцию: “...Величина стоимости данной потребительной стоимости определяется... количеством труда, или количеством рабочего времени, общественно необходимого для ее изготовления”¹. И далее: “Стоимость одного товара относится к стоимости каждого другого товара, как рабочее время, необходимое для производства первого, к рабочему времени, необходимому для производства второго. Как стоимости, все товары суть лишь определенные количества застывшего рабочего времени”².

        Квинтэссенция процитированного главного положения, состоящая в объявлении именно труда единственной стоимостеобразующей субстанцией, хорошо известна каждому. Благодаря ей стоимость превращается в трудовую стоимость (эти понятия теперь тождественны), что и зафиксировано в самом названии теории. Однако помимо этого основного аспекта приведенные высказывания содержат и несколько чрезвычайно важных, но остающихся часто в тени дополнительных, без учета которых становится бессмысленным и сам главный тезис. Среди последних нам хотелось бы здесь выделить один: во всех случаях, как легко можно удостовериться, речь идет не просто о затратах труда, а о труде, затраченном именно в процессе “изготовления”, непосредственного “производства” того самого товара (“потребительной стоимости”, — пишет К. Маркс), стоимости которого он определяет.

       Этот факт обычно специально не акцентируется, т. к. в глазах большинства выглядит просто аксиоматичным, — о каких, мол, еще затратах труда можно вообще говорить применительно к данному конкретному товару, если не об имевших место в том производственном процессе, продуктом которого он является? Но теперь мы должны подчеркнуть особо, что именно такая форма определения содержания категории трудовой стоимости (независимо от осознанности или, напротив, интуитивности ее выбора) сыграла неоценимую роль в успешном развитии абсолютного большинства дальнейших разделов всей теории, позволив Марксу прочно связать воедино такие две стороны одного целого, каковыми являются трудовая и потребительная стоимости товара. Покажем это.

       Именно с анализа товара как единства двух его названных факторов начинает К. Маркс первую главу “Капитала”. “Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, — пишет он, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности”³.Так как способность полезной вещи удовлетворять потребности благодаря той или иной стороне своей полезности издревле носит название ее потребительной стоимости, то именно этот термин и использует К. Маркс в качестве основного. Ясно, что “потребительная стоимость, — как подчеркивает он сам далее, — осуществляется лишь в пользовании или потреблении”, т. е. должна оцениваться только в расчете на будущее применение интересующего нас объекта. Таким образом, именно будущая жизнь товара как средства удовлетворения определенной потребности находит свое отражение в этой первой его характеристике.

       Но товары имеют и свою прошлую жизнь, также характеризующуюся определенными параметрами. К. Маркс иллюстрирует эту вторую сторону товара следующими словами: “Если отвлечься от потребительной стоимости товарных тел, то у них остается лишь одно свойство, а именно то, что они — продукты труда”⁵. Выступая в этом новом качестве, в качестве продуктов производства, товары получают вторую важнейшую характеристику — трудовую стоимость, количественная мера которой зависит от величины затраченного на их производство труда. Причем речь здесь идет о труде безотносительно к его различным конкретным формам. Применительно к показателю трудовой стоимости “последние не различаются более между собой, — отмечает К. Маркс, — а сводятся все к одинаковому человеческому труду, к абстрактно человеческому труду”⁶.

       Эти две стороны товара — его потребительная и трудовая стоимости — находятся в диалектическом единстве: между ними существует жесткая взаимозависимость, они постоянно взаимодействуют, оказывают взаимное влияние, но в то же время в свой борьбе противоположностей никогда не исключают друг друга, не сводятся одна к другой, т. к. характеризуют товар с точки зрения участия его в двух совершенно различных процессах. Трудовая стоимость, повторим, отражает отношение данного товара к производственному процессу, из которого он уже вышел в качестве готового продукта, а потребительная стоимость — к предстоящему процессу его “использования или потребления”. С их помощью диалектически соединяются прошлое и будущее бытия нашего товара, в их взаимодействии реализуются экономические причинно следственные связи.

       Совершенно особую роль, подчеркнем теперь специально, играет единство двух указанных сторон товара в марксовой теории трудовой стоимости. Ведь именно благодаря ему наполняется, в конечном счете, объективным содержанием сам главный принцип последней, трактующий ту же трудовую стоимость как непосредственно имманентную основу собственно меновой стоимости любого товара, этой важнейшей категории товарного производства в целом. Но в том-то и дело, что сама трудовая стоимость определяется при этом специфическим образом - в обязательной взаимоувязке с конкретной степенью полезности рассматриваемого товара, с его же потребительной стоимостью.

      “Меновая стоимость прежде всего представляется в виде количественного соотношения, — пишет Маркс, — в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода”⁷. В основе указанных пропорций в соответствии с теорией трудовой стоимости лежат именно затраты труда, но не любого, а только полезного, признанного обществом. Поэтому, говоря о внутренней природе меновой стоимости товаров, К. Маркс с одной стороны акцентирует внимание на том, что “все эти вещи представляют собой лишь выражение того, что в их производстве затрачена человеческая рабочая сила, накоплен человеческий труд”, что “как кристаллы этой общей им всем общественной субстанции они суть стоимости — товарные стоимости...”, а “то общее, что выражается в меновом отношении, или меновой стоимости, и есть их стоимость”⁸, но с другой стороны специально подчеркивает: “...Вещь не может быть стоимостью, не будучи предметом потребления. Если она бесполезна, то и затраченный на нее труд бесполезен, не считается за труд и поэтому не образует никакой стоимости”⁹.

      Таким образом затраты труда на производство товара, образующие его стоимость, должны оцениваться только через призму полезности самого товара, учитываться в жесткой взаимосвязи с другим его фактором — потребительной стоимостью. Если же по каким-либо причинам указанная связь оборвется, выпадет из теоретического анализа, окажется вне поля зрения исследователя, то разрушится вся логика марксовой теории трудовой стоимости, последняя превратится в лишенную практического смысла голую абстракцию.

      Выше уже было подчеркнуто основное условие сохранения научной целостности теории трудовой стоимости — для приобретения действительно материалистического звучания ее главная категория должна определяться именно так, как это сделано в приведенных в самом начале статьи высказываниях: количеством труда, затраченного на непосредственное производство самого товара. Остается лишь добавить, что К. Маркс выдержал это условие в абсолютном большинстве случаев.

      Таковы основные аксиомы теории трудовой стоимости в том виде, в котором их сформулировал сам К. Маркс в первом параграфе первой главы первого тома “Капитала”. Посмотрим теперь, как выглядят в свете вышесказанного основные выводы его теории стоимости рабочей силы, для чего обратимся к третьему параграфу четвертой главы того же тома.

2) Странная логика

       “Под рабочей силой, или способностью к труду, — отмечает К. Маркс, начиная изложение интересующей нас темы в “Капитале”, — мы понимаем совокупность физических и духовных способностей, которыми обладает организм, живая личность человека, и которые пускаются им в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости”¹⁰. Обосновав затем превращение при капитализме определенной таким образом рабочей силы в объект купли-продажи, т. е. в товар, он продолжает: “Этот своеобразный товар, рабочая сила, подлежит теперь нашему ближайшему рассмотрению. Подобно всем другим товарам он обладает стоимостью. Чем определяется последняя?”¹¹.

       Вопрос поставлен прямо, и ответ на него вроде бы не может вызвать особых затруднений. Ведь из двух исходных утверждений Маркса о том, что рабочая сила, во-первых, является товаром и что стоимость товара, во-вторых, определяется затратами на его производство, неотвратимо должен следовать единственно возможный логический вывод: величина стоимости рабочей силы также определяется количеством труда, общественно необходимого для ее производства.

      Правда, может возникнуть некоторая проблема с определением самого понятия затрат на производство рабочей силы, но в первом приближении она легко разрешается при помощи, например, следующего умозаключения: “...Живой индивидуум нуждается в известной сумме жизненных средств. Таким образом, рабочее время, необходимое для производства рабочей силы, сводится к рабочему времени, необходимому для производства этих жизненных средств...”¹².

      Казалось бы — все, тема исчерпана. Остается подвести окончательный итог в виде констатации теперь уже аксиоматической мысли о том, что “поскольку рабочая сила — стоимость, в ней самой представлено лишь определенное количество овеществленного общественного труда”¹³, и вопрос можно считать закрытым. Но сам К. Маркс, к сожалению, на этом не останавливается. “К сожалению” потому, что подобное естественное окончание, в общем-то, простого исследования в наибольшей степени соответствовало бы поставленным научным целям и предотвратило бы опасность искусственного перерождения последних.

        Как же развивается дальнейший анализ вопроса о стоимости рабочей силы в “Капитале”? Будучи в главном безусловным сторонником приведенной выше тривиальной логики (ибо необходимость распространения на отдельное уже сформулированных ранее для общего фундаментальных принципов очевидна), К. Маркс в то же время считает исключительно важным для своей теории уточнить теперь некоторые частности, касающиеся специфики данного особого товара. Однако последствия такого уточнения оказались весьма неординарными.

       Сразу скажем, что само по себе желание теоретически углубить тот или иной вопрос нисколько не противоречит целям научного исследования и вполне оправдано. Однако, как известно, благими намерениями очень часто бывает выстлана дорога в ад. Нечто подобное, к сожалению, и произошло в данном конкретном случае с марксовым анализом, в котором за частностями ненароком оказалась утраченной сама главная идея. Она не была отвергнута открыто, что создало видимость внутренней целостности всей теории, но фактически превратилась лишь в пустую ширму, прикрываясь которой, верх под флагом строгой логики в действительности взяла прямая нелогичность.

      С первой такой нелогичностью мы сталкиваемся уже в той исходной дефиниции, которой К. Маркс начинает в “Капитале” изложение собственного взгляда на волнующую нас проблему. “Стоимость рабочей силы, как и всякого другого товара, определяется рабочим временем, необходимым для производства, — совершенно справедливо утверждает он в полном соответствии с общим подходом к трактовке категории стоимости, но затем вдруг неожиданно уточняет: — а следовательно, и воспроизводства этого специфического предмета торговли”¹⁴.

      Попробуйте-ка теперь ответить на вопросы: почему следовательно? из чего следовательно? Сделать Вам это будет очень непросто.

      По крайней мере, из всего предшествующего данному заявлению текста первого тома “Капитала”, что легко проверить, подобная мысль никак не следует. Даже сам термин “воспроизводство” применен здесь Марксом всего второй раз за все предыдущие сто с лишним страниц насыщенного изложения, а в контексте теории трудовой стоимости — вообще впервые. Где же тут логика?

     Впрочем, Маркс есть Маркс, и, понимая некоторую противоречивость собственного высказывания, он сразу же предпринимает энергичную попытку снять ее. Другой вопрос — насколько эта попытка ему удалась, но уже одно то, что она имела место, является ярким свидетельством недостаточной убедительности подобного изменения во взглядах даже с точки зрения самого Маркса.

       Но, странное дело — то, что смущало Маркса, нисколько не беспокоит сегодня его последователей. Они склонны не только не замечать в процитированном высказывании явной нелогичности, но и вообще готовы предпочесть именно такую трактовку категории трудовой стоимости всем приведенным в начале главы. Не имея здесь возможности подробно анализировать те причины, которые побуждают их, в конечном счете, отдавать предпочтение все-таки воспроизводству, мы, тем не менее, отложим на короткое время изложение аргументации в пользу своих выводов самого К. Маркса и буквально в нескольких словах покажем принципиальную ошибочность подмены одного понятия другим именно с точки зрения описанной выше диалектики трудовой и потребительной стоимостей.

      Категории производства и воспроизводства имеют в русском языке несколько значений, в том числе и такие широкие, как соответственно “общественный процесс создания материальных благ”¹⁵ и “непрерывно возобновляющийся в последовательно сменяющихся стадиях процесс общественного производства”¹⁶, которые обычно и упоминаются в первую очередь при толковании указанных терминов в политико-экономическом аспекте. Но сейчас нас интересуют не они, а гораздо более узкие и поэтому абсолютно конкретные значения указанных понятий, четко подчеркивающие различие между “производством” как “изготовлением, выработкой, созданием какой-нибудь продукции: работой по непосредственному изготовлению продукции”¹⁷ и совершенно иной задачей “воспроизвести” этот же объект, т. е. “произвести вновь, возобновить, повторить в копии, воссоздать”.¹⁸

     Особенно существенно, что во втором случае речь идет уже о совершенно ином процессе труда, производящем не тот продукт, потребительная и трудовая стоимости которого нас интересуют. Но взаимообусловленность двух последних категорий, подчеркнем особо, обеспечивается именно тем, что они характеризуют хотя и с разных сторон, но один и тот же объект. Если же трудовую стоимость данного объекта, данной конкретной машины определить все же затратами труда на ее воспроизводство, т. е., например, на производство призванной заменить данную новой машины, пусть такой же или подобного профиля но принципиальной иной, не данной, то оперировать придется как минимум с двумя объектами. Причем оценка полезности будет производиться относительно первой машины, а затрат труда — применительно ко второй, что разрывает связь между этими экономическими характеристиками.

     По существу оказывается нарушенным то самое единство двух противоположностей, которое и составляет ядро диалектики - затраты труда перестают как-либо влиять на полезность продута (ведь они приложены к совершенно иному объекту) и стройное здание экономической логики разрушается, как карточный домик.

3) Подмена тезиса

     Уяснив эту фундаментальную особенность, мы можем теперь вернуться, наконец, к выяснению тех причин, которые все-таки побудили К. Маркса противопоставить рабочую силу всем другим товарам. Собственное исходное определение категории ее трудовой стоимости, как уже отмечалось, оставляло даже у него самого чувство некоторой противоречивости. Он интуитивно чувствовал определенные дефекты в своих выводах и поэтому предпринял при изложении теории стоимости рабочей силы в “Капитале” весьма энергичную попытку свести концы с концами при помощи следующей цепочки логических рассуждений: “Рабочая сила существует только как способность живого индивидуума. Производство рабочей силы предполагает, следовательно, существование последнего. Раз существование индивидуума дано, производство рабочей силы состоит в воспроизводстве самого индивидуума, в поддержании его жизни”¹⁹.

      Вдумаемся в приведенную логику Маркса внимательнее. Во-первых, он уточняет свои слова из сформулированного ранее определения стоимости рабочей силы о связи последней категории с затратами труда на воспроизводство и, возвращаясь к последовательному применению принципа соотнесения стоимости с затратами на непосредственное производство и для этого специфического товара, поясняет, что просто само производство его состоит в данном особом случае как раз в воспроизводстве, в воспроизводстве живого индивидуума. Благодаря такому повороту не дававшая, видимо, покоя самому Марксу проблема противопоставления рабочей силы всем другим товарам по способу определения стоимости внешне благополучно разрешается.

       Но теперь специального объяснения требует уже новое интересное положение об особых “личных” взаимоотношениях рабочей силы как таковой и воплощающего ее в себе живого индивидуума. И Маркс, во-вторых, выдвигает не менее интересный тезис о так называемой “данности” этого индивидуума, который ведет к следующему логическому выводу: раз существование индивидуума дано, или точнее, уже дано, значит, никакого производства по отношению к нему в принципе быть не может. Можно говорить лишь о его воспроизводстве, т. е. “обновлении”, “возобновлении”, “воссоздании” существующей данности. Этот вывод и находит свое краткое выражение в заключительном предложении процитированного высказывания: “Раз существование индивидуума дано, производство рабочей силы состоит в воспроизводстве самого индивидуума, в поддержании его жизни”.

       Но откуда, наконец, берется, чем обосновывается сам тезис о данности? Ведь от ответа на этот вопрос и зависит теперь окончательная оценка истинности всей приведенной марксовой логики. Ключ же от данной главной загадки скрыт, как сейчас станет ясно, всего лишь в определенной игре слов процитированного выше высказывания, запутавшей, в конце концов, и самого Маркса, и большинство его последователей.

       В своей первичной аргументации, как легко видеть, К. Маркс исходит из той вполне корректной пока предпосылки, что производство рабочей силы, по определению являющейся лишь одним из свойств конкретного материального носителя — живого человека, “предполагает”, как он выражается, само “существование последнего”. Это его исходное утверждение может считаться полностью соответствующим действительности именно в том хорошо известном конкретном смысле, в каком производство способности давать молоко у коровы, например, предполагает существование самой будущей коровы (скажем в виде теленка). А производство способности поднимать грузы (назовем ее по аналогии “подъемной силой”) у подъемного крана — существование тех конструктивных материалов, из которых он должен быть впоследствии изготовлен. В целом же здесь мы имеем дело с той общей закономерностью, которая хорошо раскрыта самим К. Марксом в следующих его словах из первой главы первого тома “Капитала”, сопровожденных поясняющим примечанием в виде цитаты из Верри: “Человек в процессе производства может действовать лишь так, как действует сама природа, т. е. может изменять лишь формы веществ. (“Все явления вселенной, созданы ли они рукой человека или же всеобщими законами природы, не дают нам идеи о действительном сотворении материи, а дают лишь идею о ее видоизменении...”)”²⁰.

     Итак, можно и нужно говорить об изначальном существовании самой материи, того природного вещества, из которого состоит кран, корова, человек или любой другой материальный объект. Но при этом же ни в коем случае нельзя забывать, что вытекающий отсюда вывод о том, что производство чего-либо всегда “предполагает” наличие соответствующего “строительного материала”, еще не исчерпывает проблемы. Это наличие является, несомненно, необходимым фактором появления, в конце концов, на свет нужного продукта, но отнюдь не достаточным, и второй важнейшей стороной решения указанной задачи становится именно упомянутое “изменение форм” используемых веществ, т. е. собственно сам процесс производства готового продукта. Вот этот-то момент (“идею о видоизменении”!) и упускает в отношении рабочей силы из своего поля зрения сам К. Маркс.

      Сказав “а”, он ненароком забывает добавить “б” и сразу оказывается в плену грубейшей ошибки: вместо объективного в смысле заданности существования материальной основы первоначального словосочетания “производство рабочей силы предполагает существование индивидуума” из первой половины исходного высказывания К. Маркс вдруг без всяких пояснений вводит в своей заключительной фразе внешне похожее по звучанию, но совершенно отличное по духу категоричное “существование индивидуума дано”, прямо ведущее в западню псевдологики. Ведь теперь провозглашается изначальное существование уже не собственно обрабатываемой предтечи, а, скажем, вполне готовых (без всякого производства!) крана, коровы или, наконец, нашего взрослого индивидуума, что является полным абсурдом. Как видим, столь много значащий в марксовых рассуждениях злополучный тезис о данности индивидуума имеет под собой не какую-либо объективную основу, а всего лишь элементарную логическую ошибку в виде незамеченной подмены одного словосочетания другим, истинного — ложным. И именно на данной зыбкой основе он и возводит затем, что приходится, к сожалению, признать, все дальнейшие свои логические построения относительно особых свойств рабочей силы, напоминающие поэтому по прочности знаменитые песчаные замки.

      Они рассыпаются при первом же непредубежденном взгляде на глубинную суть проблемы, ибо очевидно, что бессмысленно даже ставить вопрос о производстве того или иного свойства объекта вне задачи производства самого этого объекта. Еще в том же первом параграфе первой главы первого тома “Капитала” Маркс, словно предвидя опасность, сам решительно настаивал на неразрывности указанных понятий, подчеркивая: “Полезность вещи делает ее потребительной стоимостью. Но эта полезность не висит в воздухе. Обусловленная свойствами товарного тела, она не существует вне этого последнего. Поэтому товарное тело... само есть потребительная стоимость или благо”²¹. Перефразируя теперь эти слова для нашего конкретного случая, мы должны твердо сказать то же самое и в отношении такого полезного свойства человека, как его способность к труду, что будет выглядеть следующим образом: “Рабочая сила делает живой индивидуум потребительной стоимостью. Но она не висит в воздухе. Обусловленная свойствами самого индивидуума, рабочая сила не существует вне этого последнего. Поэтому индивидуум сам есть потребительная стоимость или благо”. А значит, и производство рабочей силы состоит, как теперь абсолютно ясно, только в производстве самого индивидуума и ни в чем другом.

      В самом деле — исходное сырье в виде конструктивных материалов, теленка или вообще просто природного вещества потому и является только сугубо сырым материалом, что само по себе вовсе не обладает способностями поднимать грузы, давать молоко и т. д. и т. п. Производство же “подъемной силы”, например, требует, в конечном счете, именно производства самого подъемного крана. Аналогично, производство способности давать молоко состоит в выращивании из теленка и последующем содержании обладающей этой способностью взрослой коровы, а производство полноценной способности к труду — в таком преобразовании с последующим поддержанием на требуемом уровне внутренней природы человека, которое и составляет в полном смысле слова производство трудоспособного живого индивидуума. Чтобы не увидеть этого, скажем прямо, надо хорошо постараться.

     Вместе с тезисом о данности индивидуума полностью отпадает как указанное архинадуманное противопоставление живого человека его же собственному особому качеству — способности к труду, так и само главное предположение Маркса о якобы тождественности процесса производства рабочей силы именно процессу воспроизводства её материального носителя. Разрушается в прах вся построенная с таким трудом логика, призванная хоть как-то сгладить подчеркнутое ранее явное противоречие в его особой трактовке стоимости исследуемого здесь товара. Приходится делать выбор уже только между двумя возможными выводами и либо последовательно определять стоимость рабочей силы, как и всех товаров, именно затратами труда на производство и ее самой, и, что то же самое, воплощающего ее в себе живого индивидуума, либо, напротив, окончательно признать поворот во взглядах и связать теперь категорию стоимости с затратами именно на воспроизводство, но опять-таки в равной степени и самого человека, и — главное — собственно рабочей силы. Третьего, как говорится, не дано!

        К. Маркс, к сожалению, так и не смог однозначно разобраться в данной ситуации и в итоге молчаливо проследовал преимущественно по второму пути, оставшись на позиции определения стоимости рабочей силы в основном все-таки затратами на ее воспроизводство. Тем самым он обрек себя на множество теоретических трудностей и заранее предопределенных ошибок, т. к. из его последующего рассмотрения выпала, как и следовало ожидать, основополагающая взаимосвязь между потребительной стоимостью этого важнейшего товара и обеспечивающими ее достижение издержками производства, т. е. собственно трудовой стоимостью. Так, например, Маркс включил в стоимость рабочей силы нашего рабочего затраты на содержание его детей (подробнее об этом в другой раз), т. е. те самые затраты на его будущее замещение посредством “повторения в копии”, которые, как уже отмечалось, никак не влияют на его собственную способность к труду и поэтому не имеют никакой связи с анализируемой потребительной стоимостью. Сделав это, он противопоставил рабочую силу всем другим товарам (стоимость той же молочной коровы, например, в соответствии с теорией трудовой стоимости определяется, конечно же, затратами труда на выращивание ее самой, но никак не ее теленка, ибо последние усилия, естественно, никак не влияют на полезность нашей коровы — ее способность давать молоко) и лишил в итоге категорию трудовой стоимости рабочей силы какого-либо объективного содержания. Последняя просто-напросто перестала адекватно отражать соответствующие экономические закономерности.

         Требование последовательного применения аксиом теории трудовой стоимости предполагает распространение ее принципов в равной степени на все товары, в том числе и на рабочую силу. Как писал сам К. Маркс в работе “Заработная плата, цена и прибыль”: “Было бы абсурдно с одной стороны рассматривать труд как товар (имеется в виду товар рабочая сила — И. Л.), а с другой стороны считать его вне тех законов, которыми регулируются цены товаров”²². Поэтому допущенная Марксом фактическая непоследовательность в отношении определения стоимости товара рабочая сила по существу разрушила единство фундаментального базиса его учения — теории трудовой стоимости, лишила последнюю столь необходимого для любой науки монизма. Таков, к сожалению, главный вывод проведенного в настоящей главе краткого исследования.

                     Примечания:

1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 48.

2. Там же.

3. Там же.       — С. 43.

4. Там же.       — С. 44.

5. Там же.       — С. 46.

6. Там же.

7. Там же.       — С. 44.

8. Там же.       — С. 46-47.

9. Там же.       — С. 49.

10. Там же.     — С. 178.

11. Там же.     — С. 181.

12. Там же.

13. Там же.

14. Там же.    

15.Ожегов      С. И. Словарь русского языка. — М.: “Русский язык”, 1983.—С. 543.

16. Там же.     — С. 89.

17. Там же.     — С. 543.

18. Там же.     — С. 89.

19. М а р к с   К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 23. — С. 181.          

20. Там же.     — С. 51—52.

21. Там же.     — С. 44.

22. Там же. — Т. 16. - С. 148.

Львов Иосиф Георгиевич

МАРКС ПРОТИВ МАРКСА

Выпуск первый

Ответственный за выпуск Н. Я. Козлова

Симферополь

Редотдел Крымского управления по печати

1991

Технический редактор В. Ю. Голубева

Сдано в набор 19.11.91. Подписано в печать 29.11.91. Формат 60x84 1/16. Бумага тип. № 1. Лит. гарн. Печать высокая. Услов. печ. л. 0,93. Усл. кр.-отт. 0,99. Уч.-изд. л. 0,98. Тираж 4000 экз. Изд. № 288. Заказ № 4443. Цена договорная. Заказное. Редотдел Крымского управления по печати, 333630, г. Симферополь, ул. Горького, 5.

Гортипография, 334320, г. Евпатория, ул. Некрасова, 40.